Отцветающий яблоневый сад казался заснеженным. Порхали в воздухе, кружевом застилали нежную весеннюю траву, дрожали на поверхности водоема белоснежные и чуть розоватые лепестки. Только легкий запах цветов да кружащиеся вокруг яблонь пчелы и бабочки не позволяли забыть, что в конце весны на сад не обрушился невиданный здесь снегопад. Или что облака не спустились для чего-то низко-низко, так, чтобы можно было при желании коснуться их рукой...
Одна крупная бабочка с прозрачными крыльями, отливающими золотом, когда сквозь них проникали заблудившиеся в пышных кронах солнечные лучи, скользнула прямо перед лицом Элион, коснувшись кожи едва уловимым движением воздуха, и плавно спустилась на покрытый темно-зеленым мхом с узором из яблоневых лепестков каменный валун у самой воды. Свернувшаяся бриллиантовым кольцом на камне водяная змейка, до того неподвижно дремлющая на солнце и, казалось, даже не обратившая на летунью внимания, сделала молниеносный выпад...
Юная королева Меридиана с непонятной отрешенной зачарованностью смотрела, как отломившееся золотистое крылышко, кружась и по-прежнему красиво переливаясь в редких солнечных лучах, медленно падает на поверхность воды и теряется среди лепестков.
- Глупости не стоит сочувствовать, - тихо сказала девочка. Отчего-то ей действительно не было жаль эту бабочку. Насекомые - они как бы и не совсем живые... Мысль странно зацепила сознание и по спине девочки пробежал холодок. Помниться, ее брат называл обитателей нищих кварталов как раз "насекомыми". Как бы и не совсем...
- Опять ты хандриш-шь, малыш-шка?
Неслышно подошедший Седрик, даже в человеческом обличье сохраняющий манеру двигаться с чисто змеиной текучей грациозностью, устроился на траве рядом с девочкой. Разговаривая, он вполне бы мог обойтись без всех этих "ш-ш" и "с-с-с!" - змеи, как девочка от него же узнала, чешуей шуршат, а вовсе не речевым аппаратом - но любил добавлять колорита.
- Отстань, - кисло ответила Элион, словно против воли наблюдая, как бриллиантовая змейка свернулась большой восьмеркой и, положив голову на заросший мхом камень, замерла, словно бы даже не шевелилась.
- Почему-то именно эпизод заглатывания заживо возмущает всех больше всего. Это более отвратительно, чем питаться падалью?
- Что?
- Ты не задумывалась о том, что питаешься падалью каждый раз, когда, предположим, подают бифштекс? Или на Земле, когда брала в руки гамбургер? Эй, солнышко, здесь достаточно зелени! - увидев выражение (и, по видимости - цвет) ее лица театрально вскинул руки змеелюд. У Седрика все в какой-то мере театрально...
- Тогда, может быть, оставим гастрономическую тему?
Говорят, домашние животные копируют некоторые черты своего хозяина. Интересно, змееоборотня можно включить в эту категорию? Вообще-то змеи дрессировке не поддаются, в лучшем случае научатся узнавать того, кто кормит, а так... Одно Элион могла сказать точно - девиз: "Лучше перепугать, чем недо-" Седрик определенно позаимствовал у опального принца. Уж Фобос-то по части запугивания мог бы поставить абсолютный рекорд - не исключено, что матушка придумала ему имя в приступе провидения! Слегка ознакомившись с Меридианской историей, юная королева не без удивления обнаружила, что старший брат, снискавший славу едва ли не местного Гитлера, на самом деле отличался не столько жестокостью, сколько равнодушием ко всему, кроме собственной персоны. Смертная казнь, например, во времена его правления не практиковалась вовсе, если не считать таковой кару за "страшное преступление" попасться принцу на глаза без крайней на то необходимости - превращение в цветок. Слухи о зверствах внутренней армии оказались придуманы им самим, внедрены агентами и раздуты сквозняком слухов до полной неправдоподобности, что узурпатора устраивало в полной мере. Запугивание казалось ему лучшим методом общения с кем бы то ни было, ибо к кнутам все со временем привыкают, впадая в мазохизм, а от пряников избаловываются и садятся на шею.
"Это же ужасно - жить, когда никого не любишь и когда никто не любит тебя!"
"Главное, чтобы уважали!"
Фобос не учел только того, что у страха тоже есть верхняя планка, пересекая которую оный перерастает в отчаяние. А очаявшиеся уже ни к какому воздействию не чувствительны - им нечего терять. Не учел - и это печально (для него!) закончилось.
Что до Седрика, то более лицемерного существа мироздание, должно быть, не знало. Он постоянно что-то изображал, всецело приспосабливаясь под ситуацию. Вроде бы все и знали, что разумных существ змееоборотни на самом деле не едят, да и вообще - существа по возможности миролюбивые... попробуйте-ка убедить себя в этом, когда возникли какие-либо разногласия со змеелюдом в боевой ипостаси! Элион помнила, в какой неописуемый восторг привел Седрика на Земле весьма посредственный "ужастик" - "Анаконда", позволивший творчески расширить арсенал запугиваний...
- Как скажешь, солнышко, оставим. Тем для разговора всегда богатый ассортимент.
- Не хочу я с тобой разговаривать! Это ты во всем виноват!
- В чем, Элечка? В том, что ты попала в волшебный и интересный мир?
Ответом был столь красноречивый взгляд, что змеелюд слегка стушевался. Любая девченка на каком-то этапе мечтает вдруг оказаться принцессой, хочет яркой незаурядной судьбы, фантастических приключений... постепенно это просто проходит. В лучшем случае. Поистине, кого Бог желает наказать, тому дает все, о чем он мечтает!
- А сказку хочешь?
- Ты, вроде, говорил, что не любишь сказки, - припомнила девочка.
- Рассказывать - очень даже люблю, если ты до сих пор не заметила.

***

Мне никогда не войти в этот сад
В нем нет цветов для меня
Я ненавижу штыки оград
Бьющих в сплетение дня
Мне не хватает в закрытых садах
Воздуха, рвущего плоть
Кто слаб душою, спешит сюда
Не в силах себя побороть.
Ария "Мертвая зона"
Кляня последними словами свое любопытство, Уиг поудобнее расположился на выбранной ветке - к счастью, позолоченная осенним солнцем крона была еще достаточно густой, чтобы скрыть его от посторонних глаз - и стал размышлять, что ему делать дальше. К счастью, времени до вечера еще оставалось достаточно, солнце только клонилось к закату. Во всем можно найти лучшую сторону - неожиданная (по причине редкосного разгильдяйства!) трудность вносила в его бессмысленную вылазку - хотя, правельнее, наверное, было бы сказать "влазку", но Уиг сомневался в существовании такого слова - хоть какой-то интерес. Будет, о чем вспомнить, если, конечно, голову на плечах удастся сохранить, вместе со всеми там хранящимися воспоминаниями!
Когда кто-то что-то так старательно прячет, из кожи вон вылезешь ради того, чтобы узнать, что же это такое. Даже если на проверку выясняется, что смотреть особо-то и не на что. А чего он, интересно, ожидал?
Сады, закрытые от всего остального мира высоким кольцом каменной стены были последней придумкой небесных рыцарей, решившихсоздать для людей совершенное общество. Разумеется, люди, составляющие такое общество, должны были ему соответствовать, поэтому для того, чтобы попасть за каменную стену, человек должен был подтвердить, что он того достоин: причем, как заметил Уиг, не столько благими деяниями, сколько отсутствием плохих. Как правило, крылатые решали облагодетельствовать мало чем примечательных забитых личностей, обреченных в суровом внешнем мире на участь вечных жертв - такие просто возможности не имели "грешить".
Каких только сказок за последнее время не появилось об этих садах - среди людей, да и не только. Считалось, что там достойных людей ждет прекрасная жизнь без бед и тревог - вознаграждение за все те тяготы, что им пришлось пережить до того, однако мало кто, родившийся и часть жизни проживший во внешнем мире, имел возможность там оказаться: совершенное общество было во всех отношениях закрытой системой. Уиг во всем этом здраво сомневался - не приемлит жизнь ничего идеального, на пролверку оказывающегося либо фальшивкой, либо чем-то настолько хрупким, что разрушается от одного прикосновения. Но... любопытство, что бы кто ни говорил, свойственно не только кошкам! Когда недавнее землятрясение разрушило часть стены, Уиг не сумел удержаться и не заглянуть в таинственный сад.
Больше всего идеальному обществу подошла бы характеристика "теплица". Нет, конечно, люди не росли там на грядках (Уиг усмехнулся, представив себе такое зрелище), но сути дела это не меняло. Все они казались какими-то одинаковыми в своей безликости, словно муравьи в муравейнике: каждый выполнял свое дело - в уборке урожая или же ремонте разрушенной стены, ради которого были приостоновлены садово-огородные работы - выполнял предельно добросовестно, словно заложенную функцию, и ни что больше его в этой жизни не интересовало. Скука идеального мира был по своему страшна, но, должно быть, большинство людей именно так представляли себе счастье: полную уверенность в завтрашнем дне, который ничем не будет отличаться от сегодняшнего, вчерашнего и вообще - всех дней жизни.
А Уиг, не ожидавший, что стену восстановят так быстро, оказался заперт в ловушке!
Наверное, не слишком разумно было избирать укрытием яблоневое дерево, когда на дворе осень и вовсю идет сбор урожая, однако спонтанный выбор не подвел - за весь день именно к этому дереву никто из людей даже не приблизился. Правда, пока это было единственным, что радовало, ибо Уиг все более удостоверялся в решении, что путь из сада один - через ворота. Возле которых постоянно дежурит страж.
"С одним я справлюсь, тем более - ночью... лишь бы только не успел подняться переполох!"
Вечерело. Люди закончили свои работы, поужинали на улице, все вместе разместившись за длинными столами: без всяких разговоров и шума, даже среди детворы - и так же организованно разбрелись по домам. Весьма неплохим симпатичным домикам, учитывая, что человечество не так уж давно вышло из пещер и,в большинстве своем, люди вне садов жили семейными общинами в жутких бараках. Однако как-то угнетающе действовало то, что домики эти были абсолютно одинаковые - даже занавески и какие-то цветы в окошках всюду одни и те же.
Наконец, совсем стемнело. Дрожащий свет одиноких лепестков пламени погасал в одном окошке за другим, довольно скоро сад погрузился в полную тьму и тишину. Уиг собирался уже спрыгнуть с ветки и направиться к воротам, когда услышал в этой кромешной тишине шорох чьих-то неуверенных шагов и, с некоторым недоумением, вновь затаился. К дереву крадучась, подошли два подростка, как все здесь, одетые в простые туники из некрашенного сукна, белеющие во мраке. Прарень и девушка. Уиг едва сдержался, чтобы не выругаться. Не то, чтобы его смущала перспектива стать свидетелем личной беседы определенного характера: ничего нового все равно не увидит и не услышит - но терять время из-за этой парочки не светило.
В планы подростков, однако же, входило нечто абсолютно иное, чем он подумал в первое мгновение. Мальчишка слегка неуклюже подсадил свою спутницу, помогая забраться на нижние ветви яблони. Обхватив ствол, девочка выпрямилась и... буквально нос к носу встретилась с Уигом! Карие глазищи на совсем еще детском личике стали еще раза в полтора больше, девченка приглушенно вскрикнула и отпрянула. Разумеется, одна ее нога моментально соскочила с опоры, руки замолотили в воздухе и рефлекторно вцепились в ближайшую опору. То есть, того же Уига! Не успев покрепче ухватиться за ветку или ствол, он тоже потерял равновесие и в обнимку с этой девицей полетел вниз, едва успев перегруппироваться так, чтобы не свернуть шею ни себе, ни этой дурёхе.
Спина ковалера, определенно поспешившего ретироваться, едва заслышав вскрик подруги, мелькнула белым пятном на весьма пиличном расстоянии. Проводив его неверящим взгладом, девушка тяжело осела на гору палой листвы у корней дерева и разрыдалась. К счастью, практически беззвучно. Да и ее отважный спутник удирал без воплей, из чего Уиг заключил, что ребятки не менее, чем он сам, бояться быть обнаруженными.
- Вы воровали яблоки? - не без удивления поинтересовался он. Девица даже реветь перестала.
- Что значит - воровали?
- Ну... брали то, что вам не принадлежит, без разрешения его хозяина.
- Что за глупость?! В саду все принадлежит всем!
- Прости, милая, но если кто-то тайком пробирается взять что-либо, когда все спят, да еще впадает в панику, когда его обнаруживают, естественный из этого вывод: он делает что-то, чего делать не должен.
Снова всхлипнув, девочка опустила голову, уткнувшись взглядом под ноги.
- Людям нельзя рвать и есть яблоки с этого дерева. Каждый год все яблоки просто переспевают и осыпаются, а весной вокруг дерева тщательно уничтожают молодые ростки. Никто точно не знает - почему, болтают всякие глупости вроде, что в этом дереве заключено какое-то древнее зло или еще что-нибудь придумывают.
- И вы с приятелем решили это проверить?
Вечно у этих крылатых какие-то причуды! Дерево было самое обычное, уж Уиг бы почувствовал любую аномалию.
Судорожный кивок.
- Давай так, я вас здесь не видел, и вы меня не видели. Твой приятель тоже врят ли кому-нибудь во всем этом признается. Кстати, не расстраивайся, что он сбежал, бросив тебя. Те, кто так поступают, не стоят того, чтобы из-за них даже настроение портилось. Извини, я спешу, так что - счастливо!
Пока девице не пришло в голову поинтересоваться, куда это он среди ночи спешит, что сам делал на дереве и кто вообще такой, Уиг поспешно ретировался.
У ворот дежурил крылатый. Очень похожий на человека, только огромного роста и при этом пропорционального сложения. В отбрасываемых закрепленным неподалеку факелом пляшущих бликах страж напоминал грубовато высеченную из мрамора скульптуру, блики играли на золотистом панцире легкого доспеха на римский манер, прокладывали резкие тени на хищное лицо с крупными чертами, скользили по длинному лезвию тяжелого меча, просто, без ножен пристегнутого к поясу. Огромные песочно-коричневые крылья крест-накрест лежали за спиной. Довольно обширная территория возле ворот была зачищена от деревьев, чтобы небесный воин легко мог эти крылья расправить. Нападать при дневном свете было бы сущим безумием, но ночью вполне можно было рискнуть. Особенно если нападать, когда этого совсем не ждут.
Превращение - это совсем не больно, хотя со стороны и смотрится жутковато. Тело в такие моменты напоминает мягкую глины под руками умелого гончара с некоторым даже изяществом перетекающую из одной формы в другую. Правда, во время смены обличья оборотни особенно уязвимы.
В темноте пасмурной осенней ночи - Истинным оборотням не так уж и нужна Луна - поблескивающая чешуя огромного змея казалась почти черной. С едва слышимым шорохом свернулись, словно сжатая пружина, огромные кольца. Уиг неподвижно застыл, выгадывая момент, когда крылатый повернется к нему спиной, и...
Позади него самого прозвучал дрожащий истошный вопль.
Передернувшись от неожиданности (кто, интересно, придумал, будто змеи глухие?), Уиг, не глядя, хлестнул хвостом, отшвырнув верещащую девченку. К сожалению, Сокол тоже успел ее услышать и в мгновение ока гигантский меч оказался в его похожих на птичьи лапы руках.
- А, чтоб тебя! - краем глаза Уиг успел узнать в нарушительнице спокойствия несостоявшуюся воровку, но было не до девченки. Поднырнув под лезвие, плашмя скользнувшее по чешуе, Змей успел обвиться вокруг противника, заключив Сокола в тиски и, одновременно, лишив возможности использовать меч.
Хрустнули в сжимающихся кольцах тонкие птичьи кости, даже под внушительной мускулатурой - чересчур легкие и хрупкие. Полная клыков пасть сомкнулась на широкой "бычьей" шее. По-настоящему ядовитых среди змееоборотней, как и среди обычных змей, было довольно мало: ламии, превращающиеся в гадюк, да морские змеи - гидры - но закусать и без яда можно до смерти. Выскользнув из уродливой ладони, меч крылатого упал на траву - верный признак того, что хозяина уже нет в живых, ибо оружие свое Сокол никогда бы не бросил.
Оттолкнув безжизненное тело, Уиг сосредоточился на воротах. Человек их открыть никогда не сумел бы. Металлические рычаги были огромными, как колонны, силы нескольких человек было мало, чтобы сдвинуть их с места хоть на ладонь. Но и Змею пришлось провозиться с этими рычагами довольно долго - видно было, что открываются ворота очень редко, раз в несколько лет. Только потом он обратил внимание на то, что девченка так и не убежала, а неподвижно стоит, глядя на его возню с воротами совершенно обезумевшими глазами.
- Ты... ты убил его, - едва слышно выдавила она.
- Иначе он убил бы меня. Он не в большей степени человек, чем я... или следует сказать: не в меньшей степени чудовище. Ты сама видела, он атаковал первым.
- Но ты...
- Я просто хочу уйти отсюда. В жизни не видел более отвратительного места, чем этот сад!
- Но почему? Они же учат нас, что недопустимо отбирать чужую жизнь!
- Тот, кто придумывает законы, считает себя самого не обязанным им подчиняться.
С чего началась давняя вражда Змеев и Соколов, Уиг не знал. Прародители кланов - Ламия Нага и Гор Крылатый, которые здравствовали и поныне, как-то не распространялись на эту тему, но ненависть одной расы к другой смешалась с их кровью и передавалась из поколения в поколение на безусловном, неосознанном уровне. Делить их народам, вроде бы, было нечего: слишком разные сферы обитания, просто встретиться - явление редкое. Редкое, и всегда оканчивающееся трагедией.
Молодое еще человечество - исключительно по собственной инициативе - разделилось на племена, каждое из которых поклонялось тому или иному Тотему из шести кланов: на далеком севере жители заснеженных равнин чтили Волков, другие северяне, обитающие в величественных необъятных лесах, выбрали своими покровителями Медведей, Соколам поклонялись, в основном, горцы, обитатели джунглей возвели культы Тигров и Пантер, были даже народы, почитающие Крыс - уж в этих-то было меньше всего необходимой "божественному животному" харизмы. Что касается Змей, отношение их к собственным последователям было сугубо индивидуально. Уиг слышал как о придурках, требующих себе жертвенных девиц: кто на обед, кто еще зачем - так и о серьезно проникнувшихся ролью "покровителей", вроде Асклепия Целителя и его дочери Гигейи - Белой Ламии, которых боготворили на самых серьезных основаниях. Для него самого все это имело мало значения. За Змеями закрепилась слава мудрых советчиков, но в себе он особой мудрости не наблюдал и считал весьма скучной участь некоторых своих соплеменников, обосновавшихся поблизости человеческих поселений и за определенные дароприношения (чаще гастрономического характера, но некоторые, в особенности Черные Ламии, бывали неравнодушны к драгметаллам и блестящим камешкам) разрешающих довольно скучные проблемы просителей. Это как же надо облениться, чтобы, вместо охоты сидеть и с умным видом ждать, пока какой-нибудь болван пригонит к твоей пещере барашка?! Хотя и заманчиво в какой-то мере. Даже самый тупой Змей обычно умел повернуть любую ситуацию так, чтобы проситель проникся благодарностью - пусть даже получив в результате не совсем то... или совсем не то, на что расчитывал.
Соколы такое безответственное поведение и приживание на чужих проблемах, разумеется, презирали. Сами они по началу и вовсе со своих заоблачных высот внимания не обращали на то, что какие-то людишки на них моляться, но как-то оставшийся для истории безымянным летун, по юности ищущий, кого бы маштабно облагодейтельствовать, решил создать для людей совершенное общество, где "всем было бы хорошо", у идеи появились последователи и Соколы рьяно взялись за дело. Так в мире появились "райские сады" отгороженные от всего остального мира неприступными стенами. Поначалу удавалось не очень. Получившие возможность получать все, что для "счастья" надо люди поначалу, что называется, зажрались и начинали все свое время придумывать: чего бы им еще захотеть? - все прочие заботы свалив на благодетелей. Не отчаявшись, Соколы придумали правила, осуждающие любые излишества, и стали - без насилия, но непреклонно - прививать эти правила людям. Чтобы попасть в каменное кольцо, человек должен был заслужить это, ведя исключительно праведную жизнь. Ослушание каралось изгнанием, которое для выросших в теплице людей было, по сути, отсроченным смертным приговором - выжить вне системы у них не было шансов. Короче говоря, добились крылатые лишь того, что отучили большинство людей самостоятельно думать. Но, как не селекционируй человечество, всегда в нем будут такие вот, как эта любопытная девочка.
- Зачем ты мне все это рассказываешь?
- Отвечаю на твой вопрос. Сама решай - верить или нет, я не стану уверять, будто слава Змеев как заядлых лжецов "несколько преувеличена". Но самый распоследний обманщик не станет врать просто ради вранья, ты согласна?
Девушка, прищурившись, любовалась первыми лучами уже готового показаться из-за горизонта солнца. Ее явно пугал вид открытого пространства, для родившейся и выросшей в каменном кольце девочки этого открытого неба с бледнеющими звездами было слишком уж много... все было таким далеким, и никаких стен...
- Я должна вернуться.
- Тебя все равно изгонят.
- Ты не понимаешь! Ты решил, что мы не умеем и не хотим думать сами, сами строить свою судьбу... это не так! Я... и Эдам тоже...
- Это юношеское. С возрастом на первое место для всех встает покой и стабильность. Очень скоро ты начнешь проклинать меня за то, что я рассказал тебе все это.
- Ты, как и Соколы, относишься к нам... снисходительно. Все вы. Но Тотемные кланы не всегда будут нашими покровителями, у человечества своя судьба, я в этом точно уверена!
Уиг хотел неопределенно пожать плечами, но за неимением оных в принятом облике ограничился столь же неопределенным взмахом хвоста. Надо было убираться подальше отсюда, пока пробудившиеся с восходом крылатые не обнаружили убитого Стража Ворот.
- Как знаешь. - просто так уйти... то есть, уползти сейчас отчего-то казалось неправильным. - Как твое имя, любопытный ребенок?
- Ева. Меня зовут Ева...

***

- Ой, где-то я это все уже слышала! - не без ехидства заметила Элион, щелкнув пальцами перед носом Седрика. Тот демонстративно щелкнул зубами, заставив отдернуть руку: сквозь голливудскую улыбку на пару мгновений проступил оскал на зависть белой акуле.
В общем-то все это было знакомо... слишком резко расширенные горизонты, слишком много... всего. Волей-неволей затоскуешь по комфортабельной теплице, в которой ни за что не нужно было отвечать - но путь назад отрезан.
- Назовем это альтернативной точкой зрения. У каждой стороны свой взгляд на любое произошедшее событие, - безмятежно откликнулся змеелюд. - хочешь яблочко, солнышко?
Юная королева с сомнением покосилась на цветущее дерево, под сенью которого они расположились.
- А если хочу, мне что, подождать месяца два-три?
Усмехнувшись, Седрик положил изящную ладонь на кору дерева. Вокруг кончиков пальцев запульсировала высвобождаемая магия, аккуратные ногти заострились и блеснули металлом, фарфорово-бледная кожа приобрела зеленоватый оттенок.
На одной из нижних веток, склонившихся практически над головой, буквально на глазах выросло, постепенно меняя зеленый цвет на глянцевый темно-красный крупное яблоко, не совсем круглой, словно бы слегка вытянутой формы.
- Здорово! - не сумела сдержать какого-то детского восхищения Элион. В принципе, магия у Седрика была не особенно впечатляющая, оборотни всегда владеют некоторыми приемами, но действительно сильных магов среди них при этом не бывает. Посерьезнее уровень, чем у бытовой магии меридианского простонародья, но до Элион или даже до Фобоса змеелюду - как до Луны пешком. Тем не менее, она такого фокуса бы не проделала: слишком большой природный потенциал и слишком мало при этом умений и навыков - несчастное дерево просто сгорело бы от чересчур большого количества отданной энергии. А Фобос... его магия основывалась на том, чтобы забирать, а не отдавать.
В задумчивости Элион надкусила яблоко и почти сразу заметила какой-то странный взгляд Седрика.
- Приятных снов, Белоснежка! - вкрадчиво мурлыкнул этот гад. Девочка едва не поперхнулась, только мгновение спустя сообразив, что, будь в яблоке какая-то враждебная или опасная магия - она бы это почувствовала. Едва сдержавщись, чтобы не запустить надкушенным яблочком в ехидную физиономию змеелюда, Элион усмехнулась в ответ. Без особого, впрочем, веселья.
- Попадешься ты мне, когда я введу в Меридиане моду на сапожки и сумочки из натуральной змеиной кожи!
 

<<<<<вернуться