Хай Линдон
Ночная поездка в автобусе всегда была для Хай Линдон изматывающим мероприятием. Заснуть сидя под мерную тряску, как поступало большинство пассажиров, у нее не получалось, читать отчего-то быстро наскучивало, а смотреть в окно было еще сравнительно терпимо в светлое время суток, но никак не по ночам! Учитывая, что незадолго до того девушка пережила не менее затяжной перелет через Атлантику…
Впрочем, самолеты, в отличие от автобусов, девушка любила. Ее вообще завораживали полеты за облаками, даже была мысль отправиться в летное училище после окончания школы, однако там огорошили известием, что представительнице прекрасного пола в авиатранспорте можно рассчитывать разве что на роль стюардессы, на что девушка рационально рассудила, что разносить напитки и угощения могла бы и в семейном ресторанчике без всякого на то обучения.
Хай Линдон натурой была увлекающейся. Кое-кто даже считал, что ветреной, из тех, кто не слишком хорошо ее знал. Разум юной азиаточки был открыт всему новому настолько, как этого только можно было достичь не прибегая к хирургическому вмешательству. В свои двадцать два года еще не закончившая обучение в академии изящных искусств девушка уже успела побывать и модельером, завоевав второе место своей коллекцией нарядов на городском конкурсе, и художником по костюмам в местном театре, и немного – уличным художником, часами любуясь потоком человеческой толпы в поисках интересных типажей, после чего грянуло короткое увлечение архитектурой, и подсказавшее путь к, кажется, наконец обретенному после долгих поисков делу жизни – дизайну интерьеров. В любое свое занятие девушка вкладывала душу, так или иначе добиваясь определенных успехов, и все это не говоря уже о многочисленных хобби вроде увлечения восточными единоборствами (Хай успела заслужить синий поясок на кимоно, но звучало это внушительнее, чем в действительности являлось: когда весишь не больше сорока пяти килограммов даже безупречное знание техники… впрочем, зачем о грустном?), подхваченной у одной подруги страсти к спортивным танцам, у другой – к фигурному катанию, и постоянному совершенствованию дизайнерского мастерства курсами вышивания, плетения бисером, кружевного искусства, резьбы по дереву, скульптуре… и много чему еще. Однако стоило покорить очередную вершину, как только дело становилось привычным, входило в русло повседневной жизни, душа принималась рваться на волю, требуя новых начинаний и новых свершений. Можно было, конечно, попытаться стать ну САМОЙ-САМОЙ в чем-то одном, но Хай Линдон была не тщеславна. Двумя относительно стабильными ее увлечениями стали дизайн – всегда позволяющий фантазии парить в облаках – и изучение внеземных форм жизни, вернее, поиск доказательств их существования, но последним ее увлек супруг, правда, еще в те времена, когда супругом не был, но Эрик разительно отличался от жены редким постоянством своего увлечения. Вот и Хае, легко «заражающейся» чужим азартом, приходилось хранить верность далеким звездам и гипотетическим зеленым человечкам на протяжении уже почти восьми лет. Вот и сейчас она возвращалась в родной город из отпуска, проведенного аж в далекой Сибири, где муж уже полгода курировал очередные раскопки в зоне падения тунгусского метеорита.
Астрономия была у Эрика увлечением наследственным, перенятым еще у дедушки. И младший научный сотрудник, по мнению многих, был бесспорно талантлив, однако очень и очень немногие воспринимали всерьез его «безумные» идеи и, разумеется, финансировать изучения кругов на полях тоже никто не желал, приходилось справляться своими силами. К счастью, последнее время снова вошел в моду фэн-шуй и Хай Линдон оказалась весьма востребована как дизайнер интерьеров, получив некоторую известность не только в Хиттерфилде, но и за пределами родного городка, так что с финансовыми проблемами молодая семья не сталкивалась. Невольно подсказала им идею и лучшая подруга Хай – Ирма, несколько лет назад доводившая Эрика просьбами составить ей личный гороскоп. Примерно неделю тщетно пытавшись донести до девушки, что астрономия и астрология, которую он и за науку-то не считал, это две большие разницы, но Ирма отличалась редкостной упертостью, оттого вскоре Эрик сдался. О чем изрядно пожалел, когда вслед за Ирмой с подобной же просьбой начали обращаться сперва близкие знакомые, потом просто знакомые, потом знакомые знакомых… с тех пор прошло лет пять и Эрик по-прежнему не считал астрологию ни наукой, ни работой, однако составление гороскопов стало неожиданно простым и эффективным источником доходов, к которому время от времени все же прибегал. Наличие жены, по мнению многих «общих» клиентов непременно владевшей восточной магией – артистичная Хай вполне умела изобразить необходимый колорит – только повышало акции почти столь же популярного «звездочета», не терпевшего, с одной стороны, бессмысленные занятия отвлекающие от настоящего дела (к его негодованию многие разницы между первым и вторым не замечали), с другой – не желающего существовать за счет жены.
От размышлений Хай, как и всех пассажиров автобуса, отвлек резкий то ли вой, то ли скрежет. Прилипнув вместе с остальными - не до конца проснувшимися пассажирами к окну, девушка тихо обомлела. На небольшой площади перед автовокзалом расположились с десяток парней, наяривающих на различных инструментах состава этак для симфонического ансамбля, а стоящая спиной женская фигурка воодушевленно этим делом дирижировала, размахивая руками на манер ветряной мельницы.
Уже вываливаясь под завывания оркестра на онемевших за ночь ногах из автобуса, Хай запоздало припомнила свой телефонный разговор с лучшей подругой и оговорку Ирмы на прощанье: мол, буду встречать с оркестром.
Среди светил классической музыки, кстати, обнаружился один имрмин бывший: симпатичный блондин (других Ирма не держала) богемно-интеллигентного вида - которого все девчонки знали по короткой кличке Джей. Хоть после их романа Ирма уже дважды успела сходить замуж, отношения с юным дарованием сохранились очень дружеские.
Фигурка тем временем обернулась и радостно завопила, не прекращая размахивать руками:
- Хай! Во! Все как обещала: цветы и оркестр... а где цветы?! Март! А ну слез с букета и подарил Хае!
Хрупкий юноша с одухотворенным лицом ботаника-акселерата при командном рявке вздрогнул, едва не выронив книгу с длинным названием, которую с упоением читал, сидя на бордюрчике, и смущенно сунул встречаемой слегка помятые розочки.
Хай Линдон приняла букет не сразу, поскольку ей потребовалось время, чтобы придти в себя. От Ирмы вполне можно было ожидать и встречи с оркестром в пять утра на автобусной станции - за долгие годы дружбы она отчебучивала и не такое, а техническую осуществимость очередной авантюре наверняка обеспечил аспирантящий в консерватории Джей. Нет, Хая была искренне до глубины мозга костей шокирована внешним видом подруги.
Ирма всегда была пухленькой. Чуточку излишне по требованиям современной моды, но в пределах допустимого. С точки зрения Хаи, которая сама весила чуть больше цыпленка и в свои двадцать два смотрелась чуть ли не пятнадцатилетним подростком не поймешь какого пола, Ирме это только добавляло шарма. Возможно, несколько лишних килограмм у нее действительно было... но сейчас, если глаза девушку не обманывали, то с их последней встречи подруга похудела ровно вдвое. Румянец, прежде стабильно украшавший ирмины щечки с озорными ямочками, сменился интересной могильной бледностью, под еще более огромными, чем раньше, болезненно запавшими глазами пролегли густые тени, наводящие на мысли о тяжелой стадии чахотки или дистрофии, а некогда беспорядочно-пышные каштановые кудряшки лежали жесткими, словно приклеенными завитками, обрамляя осунувшееся лицо, словно каска. Не меньше потрясал и наряд: короткое блестящее платье электрически-синего цвета, боа из синих и черных перьев, чулочки со стрелками и туфли на заоблачной высоты каблуках.
- Ты чего, уксус пьешь на голодный желудок?! - ошеломленно воскликнула Хай Линдон, едва обретя дар речи. - Платье шикарное, конечно, но выглядишь ты, словно из тебя три литра крови выпили!
- Да уж, - Ирма слегка помрачнела. - насосался один упырюга! Ты прости, что я в таком виде, мы только что с ребятами из ночного клуба, они там подрабатывают.
- А ты?
- А я вчера... ну, и сегодня праздновала поминки своей старой жизни и торжественное начало новой! Все, хватит! - Ирма сгребла подругу в объятья. - Привет, старушка! Как поездка?
- Ужасно!
Если зануда - это тот, кто на вопрос "как дела" начинает рассказывать о своих проблемах, то Хай была ужасающей занудой. По крайней мере, с лучшей подругой. Впрочем, Ирма отвечала тем же, рассказывая душераздирающие истории из жизни не только своей, но и многочисленных знакомых, две трети которых Хай Линдон и знать-то не знала.
- А как с зелеными человечками? Нашли?
- Угу. Когда с русскими геологами согласились посидеть полчаса, чайку попить. Сбылось из этого, правда, только одно - "попить"...
Ирма понимающе расхохоталась, и, сгребая подругу за тоненькие плечи, царственно кивнула сопровождающим. Несколько парнишек подхватили нехитрый багаж и поплелись следом за подругами. В арьергарде двинулся и оркестр, наигрывающий что-то лиричное. Автобусы в такое время еще не ходили, поэтому топать до родительского ресторанчика предстояло пешком. Ирма как раз уложилась, чтобы сообщить подруге все новости за время ее отсутствия.
- А что я тут пережила! Ты не представляешь, подруга, что я пережила! - на ходу вещала Ирма. - Прямо жизнь по фрагментам и сердце готово к вскрытию! Едва в могилу не вогнал, зараза! "То не ешь - это не ешь" так ведь и ноги протянуть недолго! Ну у меня терпение и лопнуло: собрала вещички и свалила. Только вешалку на кровать положила с запиской "Размер 34 - вот думаю, то, что тебе понравится!" А то, тоже мне продюсер! Не в одном фильме с ним так и не снялась, а реклама - это что, высокое искусство! Я ему актриса, а не модель! Вот и кранты второму браку!
Ирма, закончила обучение на профессиональную актрису, однако пока довольствовалась съемками в различной рекламе и ролями третьего плана в не слишком-то известных проектах, значит, в очередной раз разочаровалась не только в бывшем супруге, но и в стиле своей жизни, поэтому намерена резко изменить судьбу. Как и после первого развода три года назад, когда муж ушел от Ирмы, влюбившись в рок-певицу, навсегда разочаровав девушку не только в музыкантах, но и в музыке, хотя Ирма сама делала большие успехи как поп-певица и даже успела завоевать к восемнадцати годам некоторую популярность.
- Но, - доверительно понизив голос, Ирма заговорчески подмигнула. - претендент на освободившуюся вакансию давно на горизонте!
Хая автоматически покосилась на шагающего за ними Мартина, вежливо не проявляющего интереса к женской болтовне.
- Музыканты, продюсеры, богема - все это несерьезно, - продолжала вещать Ирма. - пора и за ум браться, настоящую семью заводить. Вот и Анечка говорит, что всю жизнь, как стрекоза, не пропляшешь! Родители-то меня с Билли и познакомили! Он новый папин напарник, только из полицейской академии!
Стало быть, кандидатура для следующего похода под венец – молодой полицейский, новый напарник ее отца и типичный «друг семьи». Теперь же Ирма решила, что сценическая карьера – сплошной блеск и мишура, поэтому намерена, наконец, создать по-настоящему крепкую семью с порядочным достойным человеком .
Поймав взгляд, Мартин с беспомощной, даже слегка виноватой улыбкой пожал плечами.
- В мужчине ведь что главное: надежность! - не замечая обмена взглядами между подругой и своим давним поклонником, вещала Ирма. – Так Анна всегда говорила: я ищу не то. Харизмы и красоты вполне хватает во мне самой, поэтому идеальный спутник жизни должен восполнять те качества, в которых я менее преуспела сама. Ты согласна?
Хай Линдон снова покосилась на Мартина, улыбающегося чуть более безмятежно, чтобы кто-то мог этой улыбке поверить. Школьному ухажеру ее лучшей подруги прожитые годы, пожалуй, пошли явно на пользу: в детстве Мартин представлял собой нечто тощее, блеклое, со смешно торчащими ушами – настоящий почти карикатурный образчик отличника-зубрилы. С возрастом он, конечно, стал более фактурным, хотя на фоне остальной «свиты» казался довольно худеньким – Ирма отдавала предпочтение атлетам. И, пожалуй, Мартин был бы довольно красивым, если бы не вечная рассеянность молодого ученого, из-за которой все его костюмы были словно бы слегка бегемотом пережеваны и со словом «мода» сталкивались только в словаре, волосы вечно торчали взъерошенной копной, всегда недостаточно длинные для стильного образа, но и недостаточно короткие для аккуратного, ботинки вечно оказывались не на той ноге – и хорошо, если они были одного цвета, не говоря уж о том, чтобы происходить из одной пары… Короче говоря, будучи довольно симпатичным на свой манер, поражающим воображение красавчиком Март назваться не мог. Но уж если вздумала Ирма искать в мужчине надежность, то могла бы и обратить внимание на добросовестного пажа, преданно держащегося рядом с ней уже долгие годы. Впрочем, Хай была не из тех людей, кто лучше других знает, что для всех лучше. Это жизнь Ирмы и даже самая близкая подруга не может понимать ее, как свою.
- Так что в октябре у меня свадьба! – торжественно закончила рассуждения Ирма. – Очень хорошо, что ты вернулась: не хотелось бы заказывать платье у кого-то постороннего. Ты как сейчас, не очень загружена?
- Ты у меня всегда вне очереди! – заверила Хай. – На этот раз белое или красное?
- На этот раз: сине-голубое! Однообразно вечно следовать традиции. О, Хай! Я так рада! Всегда знала, что на тебя можно положиться! Ну, хватит обо мне. Знаешь, Март собирается нас бросить! – с показным возмущением девушка покосилась на пажа. – Защитил свою кандидатскую и теперь намерен перевестись в какой-то университет аж во Франции каким-то там научным сотрудником!
- Он это решил до или после твоего знакомства с Билли? – не подумав, уточнила Хай. Ирма и Мартин почти синхронно старательно отвели взгляды в разные стороны.
- Э… гм, не помню. Кстати, наша Тара тоже скоро защищается. Сплошные профессоры кислых щей меня окружают! Так что она все еще в своем университете: в Хиттерфилд пока возвращаться не планирует. А жаль, собрались бы все вместе, отметили… все радостные известия последнего времени. Ты как? Так вот, Тарочка наша намерена до позеленения упорно грызть гранит науки, совсем забыв о лучших подругах, то есть нас! И на личном фронте у нее все так же глухо! Сколько лет прошло, как Найджел уехал? Переписка у них, похоже, окончательно заглохла, но никаких новых приятелей на примете у юного светила не водится.
- А Вилл что?
- Что. Живут, не кашляют. Метт в ветклинике все так же айболитствует, а ей недавно продолжение анимационного шедевра заказали.
Став достаточно известным дизайнером компьютерных игр рыжеволосая Хранительница Сердца Кондракара как-то в приступе сентиментальности о бурных событиях молодости решила создать видеоигру на основе ранних приключений Стражниц. Игра получилась весьма неплохая и получила широкое распространение, поэтому однажды к Вилл обратились с довольно заманчивым предложением создать по мотивам этой игры мультсериал... Все бы ничего, но дизайнером игр и просто программистом Вилл оказалась гораздо лучшим, чем автором сценария: хоть сериал и получил достаточно высокую популярность - вот даже, решили снимать продолжение - но в процессе написания истории пять подружек разругались едва не насмерть, а после премьеры Корнелия не разговаривала с Вилл почти месяц («Ах, не хотелось бы утомлять столь серьезного человека пустой болтовней о шмотках и только о шмотках»), смертельно оскорбленная своим экранным альтер-вариантом и - особенно, как она выразилась "любовной сказочкой с сопливым хеппи-эндом", возмутившим ее до глубины души! Правда, в последствии Вилл предстояло понять, насколько невинно и по-дружески Корнелия на нее дулась... как только в Хиттерфилд нагрянули гости из Меридиана...
Следовало предусмотреть, что Элион, всегда любившая мультики, непременно заинтересуется проектом, а вот каким образом сериал попал на глаза ФОБОСУ никто даже представить себе не мог, тем не менее, терпеливо досмотрев мультсериал до конца, оба отпрыска меридианской правящей династии с поразительным для вечных антагонистов единодушием отправились сообщить Вилл... кхем, свое честное мнение о ее сценаристских талантах. Вот уж никто не думал, что люди из приличной королевской семьи могут знать столько выразительных слов!
- Но и этим дело не закончилось, - заговорчески улыбнулась Ирма. Оказалось, что, стоило Вилл приступить к сценарию обещанного продолжения, на пороге их с Меттом дома материализовалась Нерисса - то есть, как ее теперь все знали - Маргарэт и не терпящим возражений тоном уведомила Вилл, что отныне является ее соавтором: работа стала гораздо более нервной, однако, кажется, сюжету пошла на пользы - хотя события и были перевраны в гораздо еще большей степени, Нерисса оказалась талантливее Вилл в создании ярких характеров, собственно, себя-то любимую она и превратила в самый харизматичный персонаж сериала. К тому времени, как Фобос и Элион явились высказать Вилл "за все хорошее" в первом сезоне, работа над вторым уже подходила к концу - оставалось закончить всего несколько серий. Каким-то образом выцарапав у Нериссы черновики, князь неожиданно заинтересовался и заявил, что тоже не против поучаствовать в работе "над всем этим бредом"... По правде говоря, Вилл за голову схватилась, не смотря на клятвенное заверение Фобоса, что закон жанра будет соблюден и светлые силы одержат традиционную победу.
"Потом все исправлю..." - обреченно решила Вилл и практически самоустранилась от работы над сценарием, предоставив Фобосу и Нериссе, тихо переругиваясь, сочинять историю дальше... Две серии у них вышли и вышли, следовало признать, классно, только пришлось еще раз напомнить князю, что клише жанра придется-таки соблюсти. На третей серии его сочинения дело слегка забуксовало, а потом началось и вовсе невероятное: Фобос умудрился рассориться из-за какого-то спорного сюжетного хода аж с Седриком (без которого, разумеется, не обошлось)! Нет, случалось и такое, что змеелюд осмеливался спорить с начальством, но чтобы откровенно на оное начальство орать... Да орать на кого бы то ни было настолько не похоже на Седрика, что Стражницы всерьез задумались, не сошел ли мир с ума! В процессе обсуждения серии змеелюд трижды писал заявление об увольнении по собственному желанию, а князь четырежды - один раз по ошибке - рвал оное в клочья. Причем из-за чего сыр-бор даже Нерисса не могла понять, пока не "обнародовалось" ЧТО они там написали (причем обнародовалось тайком от Фобоса, который терпеть не мог замечаний по ходу работы - Нерисса попросту свистнула у него исписанные жутким почерком черновики и Стражницы - две бывших и пять действующих - полночи потратили разбирая каракули). Наутро уже сама Вилл самозабвенно орала на князя:
- Вы что, детский мультфильм с "Анакондой-3: для тех, кому еще не надоело" перепутали?!
Фобос непонимающе развел руками:
- Мне показалось, это забавно. Вот и лорду не понравилось... Куда он, кстати, подевался?
- Сбежал, - охотно наябедничала Нерисса, которую всяческие скандалы приводили просто в великолепное расположение духа. - жаловаться маленькой королеве на тему, какой благодарности можно дождаться всего-то лишь за преданную службу. Кстати, он с тобой больше не разговаривает, мон принс!
- Его обид на неделю обычно не хватает, - отмахнулся Фобос. - к тому же насчет Миранды - это была идея Элион.
- Мне почему-то кажется, что скорее наблюдение Эли, чем идея, - почему-то глядя в потолок со странной значимостью в голосе произнесла Нерисса.
- В смысле?
Черноволосая волшебница как-то странно на него покосилась.
- Знаешь, мон принс... в некоторых аспектах иногда кажешься еще наивнее своей сестры...
Забегая вперед - князь на этот раз ошибся, змеелюд установил свой личный рекорд и дулся на господина ровно десять дней. К сценарию Фобос слегка охладел, вручив Вилл и Нериссе самую кульминацию и предоставив самим додумывать хеппи-энд, поскольку, по собственным словам, терпеть не мог штампы и стереотипы. Бывшая и нынешняя Хранительницы и придумали. Хеппи-энд. Причем каждая свой и кардинально различные в том вопросе, для кого именно энтот "энд" должен быть "хэппи" - немного охрипнув вследствие обмена мнениями, Вилл и Нерисса решили включить в последнюю серию оба варианта - бывшая Хранительница, поскандалив чисто для тонуса, согласилась, что ее концовка вряд ли понравится редакторам и согласилась на "двоякую трактовку". Правда, каждая так и осталась при своем мнении относительно того, какой конец был иллюзией, а какой - реальностью.
- А еще Метт, закончивший учебу на ветеринара, пытается выбить финансирование для того, чтобы открыть в Хиттерфилде свою собственную ветклинику, возможно, на это и пойдут гонорары Вилл за игры и сериал – так что не одной тебе вечно финансировать авантюрные проекты любимого муженька.
- Перестань! Настоящее признание не завоюешь сразу: мир еще о нем услышит!
- А особого веселья в жизнь Вилл добавляют два младших братика. Зато Вилл больше не язвит, называя себя единственным нормальным человеком, которого окружают помешанные различной степени буйности!
Хай Линдон пожала плечами. Теперь она осталась в пятерке единственной, у кого не было родных братьев и сестер, и скептически выслушивала от подруг «страшилки» на тему, что страшеннее ближних родственников зверя нет. Элион еще можно понять, хотя как раз она-то меньше всего жаловалась на обретенного братца, отличающегося морально-депрессивным психозом, паронаидальным (по словам отучившейся на психолога Тары) типом личности и некоторыми замашками Черного властелина. Впрочем, даже с таким родственником у Элион в конце концов получилось сравнительно мирно ужиться. Корнелия и Ирма разрешили проблему «мелюзги» просто переехав из родительских домов. То есть, Вилл, конечно, тоже давно уже жила отдельно от матери и отчима, но шестилетние двойняшки Дан и Тим, из-за стремительного развития карьеры Сьюзан частенько подбрасывались работающей на дому старшей сестре.
- И все?
Ирма в ответ выдала улыбку, достойную чеширского кота.
- Ну, как бы тебе сказать. Обо всех, кроме Ее Совершенства госпожи Корнелии Хэйл мы уже посплетничали! Сладкое же положено оставлять напоследок!
Не так давно отучившуюся на социолога миссис Хэйл (три года назад Корнелия вышла замуж за Питера Кука, но фамилию решила оставить свою) стареющая Кадма сделала совладелицей «Восходящей Звезды», по их соглашению, Корнелия унаследует ее дело и состояние, и теперь девушка активно включалась в управление корпорацией. Даже без учета покровительства Кадмы, карьерный взлет Корнелии был достоин ракетного старта. Еще во время учебы девушка отличалась деловой сверхактивностью и намеревалась не просто получить корпорацию в наследство, а по-настоящему продолжить дело Кадмы и ее уже умершей подруги и совладелицы Хэлен.
- Только она могла так себя загнать, - Ирма вздохнула. – вечно все пытается на двести процентов выполнить. Кадма чуть ли не в приказном порядке отправила ее отдыхать. Заявила, что о том свете пока не помышляет и незачем наследнице столь рьяно перехватывать все рычаги управления. Да и Питер в кои-то веки проявил настойчивость.
Питер Кук был из тех практически идеальных мужчин, что самоутверждаются вне дома: в его случае, за счет спортивной карьеры, требующей не меньшей самоотдачи – а оттого никогда не интересующихся вопросом, кто же, собственно, в их доме хозяин. Учитывая характер самой Корнелии – очень спокойный, уравновешенный и благосклонный… до тех пор, пока никто не пытается ей перечить! – такое качество было немаловажным для сохранения «погоды в доме».
- Так что скоро они переезжают в загородный домик на какое-то время.
- И Корнелия согласилась?
- После того, как она хлопнулась в обморок на собрании… устраивала очередной разнос какому-то злополучному подчиненному, все как обычно, вскочила, тресь ладонью по столу и… прилегла отдохнуть. Представляю, как все переполошились. Врач и огорошил: физическое истощение, нервное истощение, ну и…
Хай Лин обеспокоено покосилась на подругу. Она уже и не помнила, когда кто-нибудь из них болел в последний раз: связь с Сердцем Кондракара поддерживала их жизненную силу на более высоком уровне, чем у большинства людей, это проявлялось даже в физической форме и даже тогда, когда девушки подолгу не прибегали к своей Силе. Последнее время выдалось сравнительно тихим и мирным. Или все-таки из-за этого поддержка и начала ослабевать?
- С ней ведь все в порядке?
- Вполне, - кажется, Ирма замешкалась, подбирая слова. На нее это было мало похоже. Задумчиво ущипнув себя за ухо, подруга шикнула на Мартина, чтобы не смел подслушивать «бабьи разговоры» и снова понизив голос, сообщила. – она меня убьет, но ладно. Дело, конечно, не в этом…
- Тебе что, нравится меня пугать?
- Да ничего страшного. Просто, ты же знаешь нашу Корнелию, особенно ее реакцию на все, что не вписывается в ее жизненные планы…
- Ирма!
- Ребенок у нее будет. Насколько я поняла, она была в шоке…

Лили Хэйл
Лилиан в смешанных чувствах уставилась на великолепный торт с четырнадцатью свечками, фантастическим дворцом в миниатюре возвышающийся перед ней на столе.
- Потрясающе! Миссис Лер просто волшебница, Крис, передай ей от меня огромное-преогромное СПАСИБО!
Мальчишка чуть старше именинницы с смешливым круглым курносым лицом и непослушными каштановыми вихрами польщено хрюкнул, хотя его собственная заслуга заключалась по большей части в том, чтобы допереть приготовленный матерью подарок до дома Хэйлов.
- Даже резать жалко… - чуть печальнее добавила девочка. – сперва, наверное, стоит с ним сфотографироваться… Жаль, Тарани не смогла приехать на мой день Рождения. Ладно, нащелкаем что-нибудь собственными силами…
- Уверен, на вкус он еще лучше, чем с виду, - с легким нажимом заметил Кристофер, с точки зрения которого торты существовали отнюдь не для того, чтобы эстетически ими любоваться.
- Безусловно… Хоть одна положительная сторона в том, что меня выпихнули из фигурного катания: можно забыть от этой чертовой диете!
Крис снова хрюкнул.
- Помешались девчонки на этих диетах, что ли, - недовольно пробурчал он. – на Ирмуху последнее время смотреть страшно – до чего себя довела. А уж вам-то с какой радости… кости уже не худеют!
Проблем с лишним весом у Лили действительно, не смотря на порочную любовь к сладостям, никогда не было. Если в семье Лер все от природы были довольно-таки полными и круглолицыми: трудно поспорить, это им шло и Ирма, переборщившая с похудением, и правда на себя перестала быть похожа – то все в семействе Хэйл были довольно-таки высокими и стройными. Но для фигуристки этой стройности оказалось мало: ледовые танцовщица обязаны были быть хрупкими и воздушными, как снежинки, чего в младшенькой Хэйл не было и в помине. Да и старшая добивалась своей хваленой железной выдержкой, которой Лили могла только позавидовать – сама она оказалась на редкость недисциплинированным человеком и сотню раз уже решала «начать новую жизнь»: стать такой же решительной, упорной, красивой и уверенной, настоящей леди с безупречными манерами, как Корнелия. И, разумеется, каждый раз это заканчивалось провалом. Одним из таких вот провалов стало и фигурное катание. В последнем состязании – весной этого года – Лилиан умудрилась неудачно рухнуть, сломав шейку бедра и существенную часть каникул вынужденно просидев дома. Тогда-то пришлось уступить советам ближайшего окружения и с «ледовой карьерой» завязать, пока не случилось чего похуже. Наверное, последним ударом стал случайно подслушанный вскоре после неудачного падения разговор тренера с кем-то: «Хэйл, Вы говорите?», «Да, представьте себе, сестра ТОЙ САМОЙ Корнелии Хэйл. Признаться, я ожидала от девочки большего… но, похоже, это просто не ее спорт…» - хорошо, что слезы обиды и злости тогда легко было списать на боль от перелома. Да и не за что, если честно, было обижаться на тренера. Лили и самой себе вечно казалась коровой на льду, не способной и на десятую долю повторить стиля старшей сестры. Корнелия не каталась на коньках – она ПАРИЛА. Парила над кромкой льда, словно ангел, заставляя всех заворожено наблюдать за каждым движением – плавным и текучим. Даже если Корнелия падала, то изящно, как облетающий с дерева листок, а не плюхалась мешком с картошкой.
Корнелия вообще была как-то нечеловечески совершенна. Безупречная внешность, манеры и в то же время сильный характер, снискавший для хозяйки среди многих не слишком хороших знакомых славу изрядной стервозы. Правда, Лилиан знала сестру чуть лучше и понимала, что эта «стервозность» - всего лишь следствие высокой требовательности как к самой себе, так и к окружающим. Если Корнелия за что-то бралась, она это делала в совершенстве. И ждала от других того же.
- Наверное, я всех очень разочаровываю, - тихо сказала Лили вслух. С самого детства она слышала в школе, что «Корнелия никогда не забывала дома тетради и сменную обувь», «Корнелия никогда не стала бы так себя вести», «Ну как тебе не стыдно лазить на забор (драться, мусорить в школьных коридорах и т.д.)? Ты же девочка… брала бы с сестры пример!»
Казалось бы с внешностью у Лилиан проблем не было. Ее считали очень хорошенькой… только если рядом не было для сравнения Корнелии. «Какая у Вас старшая фотомодель!». Девочки были похожи: белокурые, голубоглазые и изящные – однако, часами рассматривая себя в зеркале, Лили с печалью понимала, что ЕЕ нос чересчур курносый, щечки чуть более пухлые, подбородок несколько более острый – и что все эти, казалось бы, мелочи, никогда не дадут ей быть не просто хорошенькой, а настоящей красавицей.
- Лично на мой взгляд, ты – гораздо лучше, - сообщил Кристофер, заметив, что именинница все больше скисает. – ты настоящая девчонка, а твоя сестра – ледяное изваяние какое-то! Ладно, этот пирог – мамин подарок, а я решил поздравить тебя отдельно. Вот!
В руках еще не до конца отошедшей от задумчивости Лили оказалась обвитая золоченым бантом коробка. Слегка недоуменно покосившись на мальчика, она извлекла из хрустящей упаковки потрясающей красоты куклу с блестящими черными волосами и полночно-синими глазами.
- Настоящая… от Кенебуччи… ох, Крис, это же прорва денег!
- Сэкономил на школьных обедах, - купаясь в меду ложной скромности, отмахнулся Кристофер. Надо было знать его любовь к чревоугодию, дабы оценить по достоинству принесенную жертву. – Нравится?
- Разумеется! Эти куклы сейчас… ох, Крис! – уронив подарок в кресло, Лилиан с восторженным визгом (ох, ну и ребячество – Корнелия никогда бы не вела себя таким образом) повисла у него на шее. – Это самый-самый-самый лучший подарок в жизни!
- Кажется, ты говорила то же самое, - польщено сияя, припомнил мальчик. – о книге каких-то дурацких фокусов, которую я тебе подарил на семилетие. А потом еще ставила над всеми подряд «магические» эксперименты!
- А ты бегал и прятался от меня по всему дому! – рассмеявшись, поддержала Лилиан.
- Ты по-прежнему веришь в магию? Смотри, будешь, как Линдоны, исследовать круги на полях!
- Разумеется! Мы очень многого еще не знаем о нашем собственном мире, поэтому все, чего не можем объяснить, зовем «чудесами». Взять вот Корнелию: она же настоящая волшебница! Все, за что она берется, получается великолепно! И ты бы видел оранжерею у них с Питером дома: при том, что она едва ли не сутками пропадает на работе, цветы прут, как в джунглях! А у меня ни один росток так и не прижился – даже кактусы передохли…
- Почему ЛЮБАЯ тема разговора у тебя перескакивает на Корнелию?! Почему ты вбиваешь себе в голову, будто чем-то хуже ее? Ты просто ДРУГАЯ! Было бы невыносимо скучно жить, если бы все кругом были такими северноледовитыми снобами, как твоя сестра.
- Корнелия не сноб! Когда в Хиттерфилде пришлось срочно организовывать фестиваль, кто взял на себя все заботы?
- Ей просто нравится командовать людьми.
- А когда в младшей школе была эпидемия краснухи, кто согласился позаботиться о досуге для малышей, посаженных на карантин.
- Хорошо, хорошо, я верю! Она красивая, она популярная, она святая. Знаешь, у меня тоже есть сестра, но я просто себе не представляю, как можно всю жизнь на кого-то равняться! Я хотел бы поговорить с тобой – поэтому, может быть, хватит о твоей сестре? Лилиан, я вот все думал сегодня… и две математики подряд, может быть…
Девочка недоуменно подняла брови. Она знала Кристофера много лет и все эти годы мальчик, не смотря на свое заявление насчет старших сестер, как и Ирма, был весьма бойким на язык и никогда еще не лез за словом в карман.
- Может быть ты согласишься, ну, быть моей девушкой…
Вспомнилось чувство того последнего и наиболее позорного выступления на льду, когда при попытке изобразить изящный пируэт с разворотом в воздухе земля, что называется, ушла из под ног куда-то в сторону, заставив изобразить отнюдь не изящное падение. Наверное, сейчас ей было даже более стыдно… Лили с Крисом были давними друзьями, еще в детстве на весь Хиттерфилд трагикомически прославившимися своими бесконечными проделками. Меньше всего ей, конечно, хотелось бы чем-то его обидеть…
Наверное, прочитав что-то по выражению ее лица, мальчишка заметно погруснел и попытался извиняющимся жестом пожать плечами.
- Все-таки я все сказал не так…
- Нет… То есть, Крис, мне очень жаль, просто все так неожиданно, наверное, мне лучше все обдумать. Я… ну, отвечу тебе чуть позже, хорошо? Ты на меня не сердишься, я ведь, правда, не ожидала. И… кукла…
- Ну да, конечно, теперь и подарок выглядит, как взятка в благодарность за то, о чем попросишь через минуту, чтобы только с ходу не отказали. Я об этом не подумал. Извини.
- Нет, то есть… это ты меня извини. Я правда тебе очень благодарна, но я не могу так сразу… Я никогда не встречалась с парнем.
- Я тоже! – с горечью бросил Кристофер и, сам переварив свою фразу, со смехом добавил. – В смысле – с ДЕВОЧКАМИ!
Лили тоже рассмеялась, заметив, однако, что глаза у вновь начавшего сыпать шуточками мальчишки остаются непривычно серьезными. По правде говоря, ей тоже теперь было совсем не весело. Даже восторг от торта и безумно дорогой и желанной куклы как-то отхлынул.
« Он ведь понял, что по сути дела я уже сказала «нет»… надо было сформулировать все… как? Какая же я неуклюжая: что физически, что в общении! Неужели я испортила отношения с единственным своим настоящим другом? Корнелия никогда бы…!»

Хай Линдон
Когда подружки, не считая отсутствующей в Хиттерфилде Тарани, собрались у Хэйлов, в бывшей комнате Корнелии, довольно давно уже переделанной в гостевую спальню, в первый момент у Хай сложилось впечатление, что Ирма в очередной раз решила пошутить, наверное даже, несколько перегнув палку, и даже не решалась об этом спрашивать, пока сама Корнелия не заметила ее взгляд и не скривилась.
- Кое-кого смущают лавры Грампер на самый длинный язык Хиттерфилда, - недовольно косясь на Ирму, буркнула она.
Белокурая Стражница, в браке оставившая себе фамилию Хэйл, не слишком изменилась с тех пор, как подруги собирались вместе последний раз. Пожалуй, Корнелия вообще изменилась меньше всех, потому что Вилл отрастила довольно длинные волосы и носила теперь высокий «хвост» на затылке, делающий голову похожей на комету с огненным шлейфом. Хоть профессия рыжеволосой Стражницы и предполагала довольно малоподвижный образ жизни и долгое просиживание за компьютером, Вилл выглядела – как, впрочем, и являлась в действительности – прекрасной спортсменкой, соответственно и одетой в узкие джинсы-стрейч, ярко-зеленый топик и белые кроссовки с зелеными полосками по бокам. От когда-то любимых широких клешей и безразмерных толстовок она ушла как-то постепенно, но так и осталась в рамках своего спортивного стиля. Сильнее всех, конечно, изменилась похудевшая до болезненного вида Ирма, но Ирма была ярой любительницей частенько менять имидж, прически, жизненные планы… ровно, как и мужей. А вот Корнелия не изменилась практически не в чем, хоть и предпочитала теперь своим летящим свободного покроя классическим нарядам жесткие деловые – элегантности эта перемена ей не убавила. Те же скульптурные безупречность и спокойствие тонкого аристократического лица, прямые, как доска, белокурые волосы, успевшие отрасти ниже пояса даже в обыкновенном обличье, гармоничная фигура слишком худощавая для «пышной», хотя и недостаточно худая для «хрупкой и воздушной», и не такая сильная, как у Вилл – всего ровно в меру, словно у куклы Барби… вообще Корнелия больше всех напоминала свое волшебное обличье, только наряженное в строгий деловой костюм и, разумеется, без крыльев.
- Нельзя же из всего на свете делать тайну, а! – извиняющимся тоном протянула Ирма. – И так мы ничего даже и не узнали бы, не вздумайся тебе хлопнуться в этот обморок! Никто же ничего не замечал.
Корнелия по-кошачьи фыркнула, усаживаясь на диван между Вилл и Хаей.
- Тоже мне, достояние гласности, как будто вам и подумать больше не о чем! Всем прямо как в анекдоте – надо, чтобы сразу видно было. Хотя, не спорю, для некоторых тут это будет просто звездный час!
Поежившись под подозрительным взглядом хрустально-голубых глаз, Ирма захлопала глазищами, однако, не состроив обыкновенной своей в подобных случаях уморительно-возмущенной рожицы оскорбленной невинности, наверное, слова действительно ее удивили.
- Нель, ты чего, а? – осторожно спросила Ирма, устроившись в кресле напротив трех подруг, поскольку на диване места больше не оставалось. – Сердишься, что я протрепалась Лин?
Лин было девичьей фамилией Хай Линдон, иногда подруги, а порой и муж тоже, по привычке называли ее так.
- Но ведь ей ты все равно сказала бы, верно, - улыбнувшись, правда, без привычных Ирминых пухлых щечек улыбка выглядела совсем не так задорно, как бывало раньше, она погладила Корнелию по руке. – ну прости. Опять я влезла в чужое дело с деликатностью слона в посудной лавке! Перевоспитывать меня уже поздно, а пристрелить – жалко. Простишь? Пожа-а-алуйста!
- Прекрати паясничать.
- Как скажешь!
Корнелия снова поморщилась и повернулась к Хае.
- Ну, с приездом, что ли. Как продвигаются поиски тунгусского метеорита? Или, может быть, какие-нибудь новые круги на полях? Я читала последнюю работу Эрика, ее, хоть и раскритиковали в пух и прах, но напечатали всюду, где только можно. Ты-то в Хиттерфилде надолго?
- Как получиться. А где Питер. Ни за что не поверю, что Лили его не пригласила!
Попытка сменить тему крутанулась бумерангом.
- Я с ним поссорилась, - с максимальной безмятежностью откликнулась Корнелия. У Ирмы и Вилл вытянулись физиономии, у самой Хаи, надо полагать, тоже. С еще большей безмятежностью пожав плечами, подруга неохотно пояснила. – за последние три дня я жутко от него устала. Мало того, что нас можно поздравить с первой ссорой из-за этого умника Айболита, ладно, я в конце концов вынуждена была им уступить, согласиться все бросить и уехать в какую-то глушь, так теперь еще будет донимать своим ненормальным поведением! Хоть один вечер отдохну.
- Будь ты к нему поснисходительнее, это нормально, - с улыбкой посоветовала Вилл. – я без смеха вспоминать не могу, как вел себя Дин, пока мама ждала Тяпу и Ляпу, и ее это тоже дико раздражало.
Дином звали отчима Вилл, профессора истории в школе, в которую подружки когда-то ходили, а упомянутые «Тяпа и Ляпа» - вообще-то не самом деле их звали Тим и Дан – недавно отметившие пятилетие были ее сводными братьями.
- Только она, помниться, не бросала работу!
- Это мягко говоря! – рыжеволосая рассмеялась. – Кажется, если бы не это странное поведение Дина, мама сама и не заметила бы ничего, хотите верьте, хотите нет. Так до самого последнего и вертелась на работе, тогда в их корпорации происходили какие-то преобразования, кажется, ее поглотил какой-то крупный синдикат, должны были объявить, кого назначат президентом филиала в Хиттерфилде… думаю, все были несколько все же удивлены, когда выбрали маму. И чуть ли не сразу, как было сделано это объявление, близняшки решили внести свой вклад в торжественность момента! Мы тогда предотвращали новый Рагнарек, помните? Думаю, это ее повышение всей фирме запомнилось надолго.
Корнелия оказалась единственной среди подружек, кто не ответил на улыбку. Хая заподозрила, что Питеру, обычно предпочитавшему с ней не спорить, пришлось выдержать серьезный бой, чтобы при поддержке врача все же убедить жену приостановить свою карьерную гонку. Конечно, он знал Корнелию не хуже подруг и понимал, что работать не в полную силу, не выкладываться во всем до самого конца она просто не способна даже во вред себе, вот и пошел на первый в их совместной жизни конфликт.
- Вообще говоря, немного отдохнуть тебе не помешает, со второго курса вертишься в этой «Восходящей звезде», как белка в колесе. Не такая уж плохая идея немного развеяться…
- Не хочу жить в захолустье! И вообще, мне что, предполагается проваляться на диване ближайшие полгода?! Питер уже норовит кормить меня с ложки…
- Не лишено своего очарования, - мурлыкнула Ирма.
- Только я его не вижу!
- И вообще, я не удивлена. Кто угодно попытается кормить тебя с ложки, учитывая, что иначе ты будешь питаться одним кефиром, помниться, врач сказал, отчасти этим ты себя и довела до этих обмороков. Всегда считала, что эта твоя одержимость внешним видом когда-нибудь выйдет боком: ни о том беспокоишься.
- Тебе легко говорить, а я никогда в жизни не была толстой! Ой, извини, конечно… просто, как представлю.
- Ну неужели ты думаешь, что Питер станет хуже к тебе относиться только из-за внешности. Знаешь, подруга, мне на твоем месте было бы стыдно так говорить, ведь мы все хорошо его знаем…
- Уж не собираешься ли ты сказать теперь, что, если я нравлюсь Питеру, напоминая его любимую доску для серфинга, то стану нравиться еще больше, став похожей на не менее любимый мяч? – опасно прищурилась Корнелия. Ирма снова ошеломленно выпучила глаза.
- И ничего подобного я говорить не собиралась!
- Угу. Я последнее время не слышу с твоей стороны не единой колкости, меня это, если честно, уже пугает! Как будто спятил один из основных законов мироздания, честное слово!
- Ну, хватит ворчать! – поспешно вмешалась Хай Лин. – Мы тебе скучать не дадим, ты же нас знаешь! Сколько всего ты вечно откладывала на «потом», так, возможно, это самое «потом» уже наступило? Например, я давно тебе обещала помочь с разработкой интерьера, продумаем все вместе, а пока вы с Питером будете жить загородом, устроим в вашей квартире капитальный погром по всем правилам фэн-шуй!
- Точно-точно, - согласилась Вилл. – что-нибудь придумаем! И не обижай, пожалуйста, Ирму, она сейчас радуется из-за своей предстоящей свадьбы, да и за тебя тоже, хотя сама ты почему-то не выглядишь особо счастливой… в конце концов это не рационально: когда Ирма прикалывается, ты сердишься, когда она перестает, ты сердишься еще больше! Уж пора бы нам всем точно знать, что доверять друг другу мы всегда можем, после всего, что мы прошли вместе. Ведь так?
- Да, кстати. Если мне столь настойчиво рекомендовали оставить на время работу даже в «Восходящей Звезде»… хотя решительно не понимаю – я же там не бегаю и не разгружаю вагоны! – так вот, а что же на счет нашей с вами ДРУГОЙ РАБОТЫ?

Питер
- Чего-то в этом роде, я думаю, и следовало ожидать, - Тереза Кук чуточку более нервно, чем предполагало жестковатое выражение, застывшее на миловидном лице, стучала ложечкой по стенкам своей чашки, старательно размешивая несуществующий сахар. Питер едва сумел сдержать трагический вздох. Вот уж чего не ожидал от себя – так это способности нажаловаться маменьке на свои семейные… даже и не проблемы – недоразумения. А в оправдание себе оставалось припомнить только то, что родительница – с ее-то судейским стажем, моментально «чует», когда у собеседника что-то не так и признание вытрясет у кого угодно. Хотя, как правило, у Питера-то как раз получалось отшутиться… Наверное, последние события стоили ему несколько большего количества нервных клеток, чем он поначалу – когда принял решение последовать примеру жены, ровным чопорным тоном сообщившей, что она отныне с ним в ссоре, на день рождения сестры идет в компании подруг и, скорее всего, переночует у родителей – и тоже решил посетить родное гнездышко. Хотя, наверное, больше тут подошло бы «решился»… В конце концов, он впервые в жизни по-настоящему в какой-то момент жутко рассердился на Корнелию. Наверное, оттого, что еще более сильно в этот момент за нее испугался…
Маме тоже стоит отдать должное, она позволила ужину пройти в совершенно спокойной обстановке и только за чаем в ультимативном порядке потребовала выкладывать «все как есть». Если бы в средневековой инквизиции работали женщины – хоть немного похожие при этом на Терезу Кук – наверное, там легко обходились бы и без палачей и без пыточных инструментов, а словосочетание «мать Тереза» сейчас имело бы несколько иное значение… Все это Питер как раз собирался озвучить, когда последнее утверждение слегка сбило его с мысли.
- Что ты хочешь этим сказать, - осторожно уточнил он. Кое-какие подозрения на этот счет, конечно, были… И иногда Питер предпочитал ошибаться в своих предположениях почаще.
- Ничего особенного, - отставив так и не тронутую чашку, Тереза стала намазывать масло на тоненький тост. – Корнелия из той категории очень самостоятельных молодых женщин, что придерживаются прогрессивных взглядов вроде того, что отпуск лучше проводить по отдельности…
Питер снова подавил вздох. Вся «прогрессивность» этого взгляда заключалась в том, что Корнелия, не слишком уверенно чувствующая себя в водной стихии, тайно побаивалась его увлечения серфингом. Она, конечно, никогда в этом не призналась даже свекрови с «инквизиторскими» талантами, и даже честно пыталась к этому спорту приобщиться, хоть далеко это и не пошло. Но Питер слишком хорошо помнил ее «улыбку стюардессы, когда самолет уже падает», когда тогда еще только будущая женушка решила составить ему компанию. У Питера в свою очередь начиналась мигрень от познавательного туризма в различных столицах мира, а уж посещению магазинов, с его точки зрения, должны были бы посвятить себя обитатели ада – причем одного из самых нижних кругов. Какой смысл, казалось бы, друг над другом издеваться? Но в семье Кук существовали ТРАДИЦИИ… традиции, из-за которых вся семья, включая Тарани, до полусмерти боящуюся как высоты, так и экзотического зверья, регулярно ходила в походы то в горы, то по джунглям. Корнелия традицию поддержать не пожелала. Она и фамилию-то менять не стала, добавив этим Терезе еще одну нотку возмущения.
- Корнелия не любит от кого-то или от чего-то зависеть, оказываться привязанной всерьез и надолго…
Тут следовало согласиться. На заре студенческой поры Корнелия начала иногда курить, что называется «за компанию». А когда, по стечению обстоятельств, на какое-то время осталась без сигарет и обнаружила, что обходиться без них ТРУДНО… больше ни разу в жизни не притронулась к куреву.
- Что тут плохого?
- Я хочу сказать, ничего удивительного, что она не любит детей.
- Мама…
- Выслушай меня хоть раз спокойно, Питер. Рано или поздно все своим умом приходят к тому, чего не желают слушать от родителей, вспомни сестру. Я с самого начала знала, что этот мальчишка ей не пара – через три года им предстояло в этом самим убедиться…
- Тем не менее, - не без удивления услышал собственный голос молодой человек. – ты могла бы позволить Таре быть счастливой эти три года!
Питер резко встал из-за стола, бросив рядом с чашкой скомканную в кулаке салфетку. Этот жест тут же показался ему каким-то киношно- неестественным.
- Ты не будешь десерт? – в тон ровно уточнила Тереза.
- Спасибо, мама, я уже сыт, - отвернувшись, Питер негромко, но вполне слышимо добавил. – по горло.
Плюхнувшись на диван возле телевизора в гостиной, он по детской привычке пошарил вокруг в поисках пульта. На эту тему в семье существовало одно из редких разногласий: Питер, как и папа, читал, что пульту лучше лежать там, где его легче взять, протянув руку из позиции «сидя на диване». Прекрасная же половина фамилии Кук постоянно убирала пульт «на его место» - к которому приходилось вставать и идти. Конечно, наверное, следовало бы взять его заранее, но Питер неизменно вспоминал про пульт, только уже устроившись на диване, и вынужден был лишний раз вставать. Однако включить телевизор он не успел, а услышав из кухни негромкий голос отца, вообще передумал.
- Непонимание родителей и детей начинается, когда дети перестают спрашивать, а родители продолжают отвечать…
- Прекрати, - резко оборвал его голос Терезы. – я пытаюсь помочь, уберечь от ошибок, а в результате неизменно оказываюсь в их представлении злобным Цербером, посягающим на их личную свободу! Я надеялась, что Корнелия и Питер поймут все сами – в конце концов, они-то взрослые люди. Их брак был… определенно не лучшей идеей. И вот теперь, пожалуйста, ребенок…
- Скажи еще, что не хочешь в тридцать пять лет становиться бабушкой!
- Мне сорок семь – и не припомню, чтобы я хоть раз увиливала от своего возраста. Я всегда и все говорю прямо, именно поэтому…
- Терри, человеческая судьба – не гражданский кодекс. В ней не может быть все идеально разлиновано и расставлено по полочкам. Людям необходимо совершать и ошибки в том числе. Кроме того, история с Тарани отдельный разговор, но Питер! Чем тебе не угодила Корнелия? По-моему, они замечательная пара.
- Образцовая, - поддакнула мама. – и просто великолепно смотрятся вместе на обложках журналов. Порой у меня возникает соблазн соскрести с этой девицы весь ее светский глянец и поглядеть на то, что останется. Вроде накрепко запертого металлического сейфа! Она… вроде как вошла в нашу семью, но она – чужая. Эта подчеркнутая вежливость даже в тесном кругу, безукоризненные манеры… не спорю, возможно, в ЕЕ семье так и принято. Хотя, судя по Лили, в этом можно усомниться. Но Корнелия всех держит на дистанции. Ты, хотя бы как психолог, хоть раз замечал, чтобы она вела себя доверительно, раскрывала душу?
- Некоторые люди бывают весьма держанными в этом плане. Это не значит, что они бесчувственны. Замечал, что люди труднее всего прощают другим именно те недостатки, что замечают у самих себя… иногда меня поражает, как вы бываете похожи.
- Что-то она, быть может, и чувствует, вряд ли мы это когда-нибудь узнаем. На самом деле, конечно, сама по себе Корнелия… что называется, не к чему придраться. Девочка внушает если не симпатию, то определенно – уважение. Но вот только Питера она не любит – не назвала бы такие отношения «честными»… Даже когда с внешней стороны все и замечательно.

Лили
- Девочки, к вам можно? – Лилиан осторожно поскреблась в комнату сестры.
О чем-то шушукающиеся Корнелия с подружками разом смолкли, стоило ей просунуть курносый носик в щелку между дверью и косяком.
- Лили, с твоей стороны не слишком вежливо бросать гостей, - наставительно заметила Корнелия. Кажется, сестра была все еще в обиде после случая на ее собственном дне Рождения весной, когда буквально накануне праздника выяснилось, причем абсолютно случайно, что Лили (тогда еще не успевшая заработать перелом) купила себе в точности такое же платье, как было припасено у Корнелии. Доказывать, что знать не знала и случайно увидела понравившийся наряд в витрине младшая Хэйл даже и не пыталась, представив, каким детским лепетом это прозвучит. Корнелия вроде как в шутку пообещала как-нибудь постричься налысо только чтобы убедиться, что Лили и в этом непременно собезьянничает, сама настояла на том, чтобы платье одела сестренка, явившись на праздник в подчеркнуто-простых джинсах-стрейч и топе (надо сказать, она и так смотрелась лучше всех на вечеринке), но, кажется, просто решила избежать ссоры, а на самом деле расстроилась. Ни для кого не секретом было, что Корнелия, в школе имевшая особенный успех из-за своей классической красоты, повзрослев, пришла к выводу, что такая «барбяшная» внешность – пресная, без изюминки, и очень старалась это исправить собственным неповторимым стилем. А какой же он неповторимый, если – повторяют. Хоть и коряво…
- Я…
Все-таки ввалившись в комнату сестры, Лилиан уселась на ковер, почти уронив подарок, и страдальчески вздохнула.
- Вау! – Хай Линдон подхватила коробку. – Эта кукла… просто потрясающе! Я хотела купить такую, когда получила последний гонорар за дизайн гостиной в футуристическом стиле… вот только… а, не важно! Как здорово, девчонки, посмотрите!
Остальные, переглянувшись, заулыбались.
- Хорошо, что некоторые из нас сами в душе так и остаются детьми! – провозгласила Ирма. – Кто же подарил тебе такую?
- Я думала, ты в курсе, - девочка удивленно подняла голову. – Крис.
- ЧТО?!
- Мне, наверное, нужен Ваш совет. Хотя не знаю. Все так… может, хоть что-то в голове на место встанет!
- Скорее уж окончательно запутается! – фыркнула, очнувшись от удивления, Ирма. – стало быть, КрЫсь тебе пытался в любви признаться! Я-то все думала, чего он сегодня какой-то не такой: прям деловая колбаса, которой время пришло колбаситься! И про подарок ни мне, ни маме ни гу-гу! Так, Лилька, садись и выкладывай все тете Ирме! Что ты ему сказала?
- Что должна подумать и все такое…
- Эт правильно, одобряю. Никогда нельзя сразу отвечать, иначе парни избаловываются и садятся на шею. Вот мой первый, к примеру…
Вилл, обернувшись, весьма некорректно заткнула Ирме рот, а на попытку цапнуть за ладонь, не больно, но, наверное, очень обидно щелкнула по носу.
- Не в этом дело, - Лилиан мотнула головой. – Я… я не уверена.
- Это еще почему?
- Да, мне тоже казалось, вы с Крисом всегда отлично ладили.
- Кроме того, не ты ли говорила, что он симпатичный?
- Говорила… симпатичный… ладили… ну, он же ДРУГ понимаете. Я никогда даже и не думала о нем как-то иначе, чем о друге.
- Вы оба выросли, - резонно заметила Ирма. – самое время подумать. И вообще, чтобы точно знать, подходит тебе кто-то или что-то или же нет – надо сперва попробовать. Почему бы тебе не попытаться погулять с ним, может, что из этого и получится, а может нет – но ведь ни к чему и не обязывающее.
- То-то ты третий раз под венец собираешься! – пихнула подругу локтем в бок Хай Линдон. – Метод проб и ошибок.
- Так встретила же я таким образом свою судьбу! Или следовало все эти годы жить в монастыре?
- По-моему, - Хай пожала плечами. – настоящую судьбу встретишь и без экспериментов, просто когда время придет. И поймешь, что это – Судьба – так или иначе.
- Согласна! – кивнула Вилл. – Когда встречаешь своего духовного супруга, сразу как молния озаряет «ОН – тот самый»…
- Глупости вы все несете! – неожиданно резко оборвала оживленное щебетание подруг Корнелия. – Лилька, не слушай, что они тут болтают, и запомни одно: свою судьбу человек не встречает по случайности и не ищет, пробуя "на вкус" все подряд, а создает своими руками. Как дом по кирпичику. Если ты сама захочешь, чтобы парень был твоей судьбой, он ею станет. Если нет – то и суда нет. Только даже и не вздумай надеяться, что счастье само на тебя с неба рухнет, обвязанное подарочными ленточками. Все будет зависить от твоих собственных желаний, умений и усилий. А на небе – откуда взяться частью: только миражи да облачные замки.
- В какой-то мере, - Хай Линдон улыбнулась. – мечта – это и есть счастье.
- И вообще, ты рассуждаешь в духе общеизвестного чемодана про журавля в небе и синицу в руках, - немного обиженно заметила Лилиан. – как такие вещи может говорить жена самого потрясающего мужчины в Хиттерфилде, просто ушам не верится.
Корнелия растерялась. Ее подруги как-то странно переглянулись, насколько знала Лили, ТАК переглядываются люди, связанные какими-то секретами, в присутствии «непосвященного». Впрочем, слова Лили не должны были их удивить, Питера, помимо спортивных успехов отличавшегося красивой внешностью, охотно печатали на обложках журналов, подстегивая их приобретать не только людей, интересующихся спортом, но и девушек, больше заинтересованных спортсменами. Пока только в их «небольшом пруду», но Питер был знаменитостью. Впрочем, Корнелия с ее успехами в фигурном катании, оказывалась на тех же обложках не реже, и поклонников у нее было не меньше. Лили даже затруднялась точно сказать, кем восхищается больше.
- Это только подтверждает мои слова, - наконец произнесла Корнелия. – мои отношения с Питером – такие, как я сама их построила. А… в общем, не важно!
- Видимо, не всегда и все получается держать под контролем, - тихо возразила Вилл. – раз сегодня ты вынуждена была с ним поссориться!
- Вы поссорились?! – Лили едва не подскочила на метр из позиции сидя. – С Питером? Как это?!
- Вилл прекрати, - Корнелия зло сверкнула глазами. – я не перечисляю при широкой аудитории все те недоразумения, что вы с Меттом успели отчебучить за годы семейной жизни!
- Вообще-то не перед широкой аудиторией, а перед твоей сестрой.
- Может, мне обсудить твою семейную жизнь с Тяпой и Ляпой?
Рыжеволосая девушка устало вздохнула и пробурчала извинение. Как и следовало ожидать, Лили от таких противоречивых советов запуталась в своих мыслях окончательно, поэтому тоже сбивчиво извинившись, выскользнула из комнаты. Мама расставляла в великолепном торте – втором подарке от семейства Лер – свечки. Как на каком-то детсадовском празднике, честное слово! Ну когда на ее дни Рождения можно будет устраивать настоящие вечеринки – как у Корнелии?
- Покарауль пока это сокровище, я пригоню гостей и принесу фотоаппарат, -закончив зажигать крохотные капельки огня, окружившие торт дрожащим теплым нимбом, словно закат над сказочным дворцом, сказала Элизабет. - А почему Кристофер ушел так рано?
- Крис ушел?
«И все-таки я его обидела…»
Мама уже вышла из комнаты, а Лилиан печально наблюдала за пламенем свечей. Торт и правда хорош – прямо какой-то облачный замок… из тех, что терпеть не может Корнелия. Ей хорошо: хорошо быть такой сильной и самостоятельной натурой, которая не боится сама во всем строить свою судьбу, брать на себя ответственность. Вообще компания ее подруг… необыкновенные. Каждая на свой манер, но еще в детстве они казались Лили крайне незаурядными натурами и яркими личностями. И все же Корнелия превосходит остальных.
«Если бы я могла стать такой же… необыкновенной и особенной, как она…» - рассеянно подумала девочка и, неожиданно для самой себя, резко задула свечи праздничного торта. Фантастический замок утонул в тени.

Корнелия
Одно Корнелия в какой-то момент жизни осознала точно и навсегда – нет смысла бежать от своих страхов. Бесконечно закрывая глаза на проблему, отрицая, вечно откладывая что-то на неопределенное «потом» сильно рискуешь столкнуться со всем этим в самый неподходящий момент. Из-за этого она твердо решила научиться плавать. И даже пыталась приобщиться к увлечению Питера серфингом – особо ее это не увлекло, но хотя бы убедилась, что сердце уже не останавливается каждый раз, когда вместо твердой почвы под ногами оказываются капризные океанские волны. Волны вообще… коварны. Как и любое течение воды, мягко и нежно увлекающее куда-то так, что чувствуешь себя совершенно беспомощной. Странное чувство, в какой-то мере даже приятное – для тех, кто умеет, так сказать расслабиться и получить удовольствие, но Корнелии от этого становилось жутковато. Приступы, с одним из которых она умудрилась свалиться недавно на совещании, напоминали такие волны: ни боли, ни дурноты, никаких неприятных ощущений, просто чувство, как ласковые волны уносят все дальше и дальше… или глубже. «Головокружение» было явно неподходящим словом, ничего не кружилось, сознание именно «плыло». Осознавало это и, конечно, ничего не могло поделать. Вообще-то ничего страшного в нем не было – Корнелии требовалось только посидеть минут пять с закрытыми глазами, чтобы все проходило само по себе. Но разве объяснишь такое окружающим?
- Корнелия.
- М-м?
Питер привычно заключил ее в объятья, бережно положив голову жены себе на плечо. Вообще-то Корнелия обладала довольно высоким для девушки ростом – на каблуках она была выше большинства знакомых мужчин – однако рядом с Питером – с его-то ростом «слегка за два метра» и атлетичным сложением прекрасного спортсмена - все равно казалась миниатюрной, как куколка. Это в какой-то мере раздражало (обладая безукоризненно-правильным личиком, голубыми глазами и белокурыми волосами слово «куколка» начинаешь считать самым страшным оскорблением). Отчасти поэтому и недолюбливала, когда он сажает ее к себе на колени, словно маленького ребенка. К счастью, у Питера хватало ума так поступать только когда они были наедине – и то не слишком часто.
- Все в порядке?
- Вполне, - в меру раздраженно откликнулась Корнелия, не открывая глаз. Наверное, как и в случае с волнами, больше всего раздражало то, что какой-то ее части, в самой глубине души – это НРАВИЛОСЬ. Рядом с Питером всегда было очень спокойно и уютно. А еще его руки всегда были теплыми. У самой Корнелии кожа, особенно – пальцы – почему-то становились ледяными даже когда ей и не холодно совсем. Питеру нравилось согревать ее ладони в своих, держа, словно маленькую птичку… Ч-черт!
- И почему ты это спрашиваешь? Я что, не могу вздремнуть минут пять так, чтобы это не стало причиной переполоха?
- Просто обычно ты не ложишься вздремнуть на полу посреди гостиной.
- Я уронила телефон, - Корнелия кивнула на маленький стильный мобильник, валяющийся рядом с одной из ножек дивана. – голову слегка повело, вот я и положила руки и голову на диван, это всегда быстро проходит…
- Так я и думал, что это с тобой не впервые. И ты ведь продолжала бы делать вид, что все в порядке, если бы не «повело» при всех на совещании. А если бы такое случилось на улице… во время перехода проезжей части?! Ну и кто же из нас абсолютно безголовая личность, а? Никакой экстремальный спорт близко не стоял с твоим образом жизни.
- Просто я немного уставала в последнее время. Ну, я думала, что в этом все дело.
- «Немного уставала», это в переводе с твоего языка на общечеловеческий «с ног – в буквальном смысле – валилась»? Знаешь… это, конечно, фальшиво выглядит, когда женщины намеренно изображают слабость, но порой чертовски льстит мужскому самолюбию. Ведь ни к чему постоянно демонстративно подчеркивать и то, что ты все прекрасно можешь сама и при случае не хуже прожила бы и без меня.
- Ты уже начинаешь рассуждать, как все мужчины! – раздраженно бросила Корнелия и попыталась высвободиться из объятий. До сих пор ей казалось, что Питер в спорте вымещает потребность что-то себе доказать и избавиться от комплексов, без нужды тащить это в их отношения. И вот – все течет, все меняется. Теперь все подряд будут ее отчитывать: сперва Кадма, потом этот умник Гиппократ – это еще ладно, но когда ту же пластинку заводит Питер и подруги… Или это она сама последнее время чересчур истерично стала на все реагировать. Не хватало только стать психованной, как все эти…
- Прости меня, - муж покорно разжал объятья. – я просто… наверное, испугался…
«Я тоже…»
- Когда женщина не права, мужчине стоит встать на колени и попросить у нее прощения, - она невесело усмехнулась. – что-то в этом есть… от снисходительности, что ли? Тебе совершенно необязательно всегда и во всем со мной соглашаться. Согласен?
- Э-э, пожалуй, - как-то слегка запутавшись в ее логике, неуверенно кивнул Питер.
- У отца научился такой простой житейской мудрости?
- Вряд ли. Мама, похоже, по определению не бывает не права! – сказано это было вроде как шутливым тоном, но тень, пробежавшая по лицу Питера в этот момент, заставила Корнелию ободряюще сжать его пальцы (ладонь просто в руку ей не помещалась) и улыбнуться:
- Нам с тобой вынесли очередной приговор суда, верно?
- Хватит об этом.
- Если честно, я восхищаюсь Терезой. Саму постоянно обвиняют в том, что я лучше всех знаю, что и как для всех лучше… Ты, кажется, расстроился. Что она сказала?
- Не будем об этом, - повторил Питер, мотнув головой. – а я сам виноват, следовало знать, на что именно в двадцать шесть годочков не следует бегать жаловаться мамочке! Знаешь… и все-таки ты меня прости. Чувствую себя таким же, как мама, когда решаю за других или пытаюсь лезть в душу. То есть, конечно, я стараюсь этого не делать, но иногда выходит само собой.
- Должно быть, в этом что-то есть, - снова положив голову ему на плечо и закрыв глаза, пробормотала Корнелия. – чужую правоту – мне, по крайней мере – простить куда труднее, чем неправоту. Что-то есть в том, чтобы извиняться именно за то, что абсолютно прав.

Загородный домик, где им предстояло поселиться на время ее вынужденного безделья, Корнелии категорически не понравился. Во-первых, она заурядно не любила жить за городом, не смотря на то, что гороскопы и прочая чушь упорно шили ей любовь к природе, доходящую до проживания чуть ли не в лесу, но Корнелия это игнорировала, и больше всего любила города. Крупные мегаполисы, в которых часто бывала в туристических или командировочных целях, или такие, как родной Хиттерфилд. Трудно было представить жизнь в здешнем «сонном царстве»! Мхом покрыться недолго… Отчасти поэтому Корнелия и промолчала, сочтя, что – что этот дом, что какой-нибудь еще – роли особой не играет. Во-вторых, все же сам дом… довольно стандартный особнячок за белым заборчиком, в котором хорошо смотрятся счастливые семейки с тройкой-четверкой ребятишек. Сама по себе мысль… жутковатая. Корнелия и одного-то ребенка пока с трудом себе представляла, кажется, так и не успев до конца осознать.
«Когда мне говорят: смотри – там счастье, я смотрю и вижу тюрьму» - вспомнилась фраза то ли из давно прочитанной и успевшей позабыться книги, то ли из Интернета.
Сколько бы пути ни было пройдено, остановиться хоть ненадолго – значит начинать потом все практически заново. Если вообще начинать. А ведь можно и навсегда сойти с дистанции в том же фигурном катании… рано или поздно в спорте стоит испытать себя на стезе тренера, перестав карабкаться на вершины самостоятельно, но… все же хотелось бы, чтобы лучше поздно, чем рано.
- И снова ты грустишь, - тихо и слегка обиженно заметил Питер, щекотнув ухо теплым дыханием. – не заставляй меня думать, что я порчу тебе жизнь.
- О чем ты? – почти испуганно уточнила Корнелия, резко обернувшись, но муж отвел взгляд.
- Я раскидаю вещи, которые мы привезли сегодня, - уклончиво сообщил он. – а ты пока отдыхай.
- Можно подумать, наотдыхаться я тут не успею!
Устроившись поудобнее в кресле, Корнелия отбросила назад голову и постаралась выбросить из мыслей все лишнее. Ей предстоит провести в этом домике за белой танкеткой ближайшие полгода и, чем голову себе не забивай, тут уж ничего не изменишь. Ничего существенного, по крайней мере: этот дом или какой-нибудь еще – разве это имеет какое-либо значение.
«Неужели со мной действительно что-то не так… И Питер… в очередной раз мне кажется, что все это… нечестно… Быть может, не зря Тереза чувствует ко мне антипатию… Быть может, я действительно рассуждала бы иначе, если бы по-настоящему любила?»
Подставив лицо мягким лучам осеннего солнца, Корнелия закрыла глаза, подумав, что совсем не плохо было бы научиться впадать в спячку до весны – кажется, это сейчас устраивало бы всех в наибольшей степени.
Раннюю весну легко спутать с поздней осенью или даже зимой. Легко спутать, но Корнелия никогда этого не делала: слишком уж явным для нее, особенно чутко слышащей землю, было пробуждение и возрождение природы весной. Даже весной ранней, когда еще недалеко ушли холода и внешне все кажется неизменным. Наверное, именно сейчас за гранью видимого глазам все было особенно ярко. Потому что даже атомный взрыв не обладает той колоссальной внутренней силой, что зарождающаяся жизнь в готовой проклюнуться из зернышка травинке или набухшей почке. Это внушало трепет… и, наверное, в какой-то степени даже пугало.
- Опять ты сидишь на холоде, - услышала Корнелия негромкий укор прежде, чем получить нежный поцелуй в лоб.
- Я слушаю природу, - отстраненно откликнулась она. – как приходит весна.
- Весна пока еще только собирается приходить, - муж приобнял ее за плечи. – и на свежем воздухе все еще очень холодно, не стоит сидеть тут подолгу. К тому же скоро ужин.
- Ох, не говори мне ничего о еде! – приоткрыв глаза, Корнелия мрачновато уставилась перед собой. Дышащее свежестью весеннее небо казалось не голубым, а бледно-зеленым с розовыми росчерками зарева скорого заката, солнце – плотное и по вечернему неяркое, хотя еще и не сменившее свой цвет сусального золота на багряный, тяжело катилось к горизонту. Еще не покрывшиеся листвой тонкие верхние ветки деревьев темными трещинками покрывали часть фантастического зеленоватого неба. Сейчас: полулежа на гибриде кресла и шезлонга – Корнелия, по крайней мере, не видела ненавистного белого заборчика. Хотя необходимость любоваться собственным животом, раздувшимся до столь пугающих размеров, что загораживал теперь почти всю нижнюю часть панорамы заднего двора и садика, не говоря уж о таких мелочах, как ее собственные ноги, тоже, мягко говоря, не радовала. – и так уже на дирижабль стала похожа.
- Опять за свое! – объятья стали крепче, муж, на которого она сейчас не смотрела, склонился к Корнелии, пощекотав щеку теплым дыханием. – В который раз повторяю: ты сейчас красива, как никогда. Или ты слову моему не веришь?
- Уверена, ты так говоришь, просто чтобы меня успокоить, - усмехнувшись, блондинка повернула голову, чтобы принять поцелуй… и ошарашено замерла. Вместо отчего-то ожидаемых кофейно-карих глаз на нее смотрели совершенно другие, неярко-зеленые. И слегка еще в чем-то мальчишески-простодушное лицо с упрямым подбородком уж точно не могло бы принадлежать Питеру. - Калеб… - едва услышав свой голос выдохнула она.
Молодой мужчина оскорблено насупился – обвинение во лжи для него было одним из самых страшных. Но Корнелии, похоже, готов был простить даже такое.
- Ну сколько можно капризничать? – тоном мягкой укоризны, словно женушка сама была маленьким ребенком, посетовал он, поглаживая ее шарообразный животик. – Ты ведь знаешь, как это важно для меня. В семьях Меридиана принято иметь много детей, особенно если родители могут себе такое позволить: это говорит не только о благополучии в доме, но и об искренности взаимных чувств супругов. А ты опять чем-то недовольна!
- Почему искренность и взаимность чувств, по-твоему, должны нуждаться в каких-то доказательствах, да еще для сторонних наблюдателей?!
- Какая же ты все-таки упрямая! Все женщины и девушки – даже королева Элион – только мечтают о таком счастье, как у нас с тобой. Этот малыш – уже пятый наш ребенок – и тем не менее каждый раз ты заводишь одну и ту же пластинку…
Корнелия искренне поразилась тому, что при этих его словах у нее не зашевелились волосы на голове, но Калеб не заметил ее настроения. Что, спрашивается, за жизнь она тут вела последние годы? Так и валялась в этом их загородном поместье недалеко от столицы, день ото дня раздувающимся пузиком кверху, с ненавистным чувством обладания огромной, но совершенно пассивной внутренней силы, словно внутри поселилось такое же мягко греющее круглое и тяжелое предзакатное солнце… Не вполне принадлежащей ей, как не принадлежит почве сила готового дать росток семечка, а оттого невозможной для того, чтобы применять по собственному усмотрению: только хранить и защищать.
Какое-то время у нее просто начисто пропал дар речи, только когда муженек прекратил вещания и уязвлено уточнил, неужели она не счастлива, блондинка нашла в себе силы выдавить:
- Прости меня, - сказать Калебу все как есть, поделиться истинными чувствами, было просто невозможным. Он искренне не понимал ее, а правда непременно стала бы нешуточным ударом. Делать же Калебу больно Корнелия не хотела ни за что на свете. Да и чем ей поможет эта откровенность? Спровоцирует небольшой семейный скандальчик, после которого все равно придется извиняться? Уж лучше сделать это сразу. – я просто устала. Совершенно расклеилась, вот и срываюсь. Сил уже нет таскать такую тяжесть.
- Разве я стал бы на тебя сердиться? – Калеб довольно улыбнулся, еще крепче обнимая не столько Корнелию (как ей показалось), сколько ее живот. – Придется еще немного потерпеть, красавица моя. Знахарка ведь предупреждала, что, возможно, снова двойняшки… но ведь недолго осталось. Сам жду не дождусь, когда мы наконец сможем начать все с начала.
Корнелия открыла было рот, кажется, что-то собираясь возмущенно выпалить, но Калеб очень вовремя закрыл ей его поцелуем, заставив растерять все слова. В смятении и мешанине мыслей неподвижной и очевидной была только одна: трезвое понимание, что ради любимого человека Корнелия и дальше будет жить такой вот растительной жизнью, не смея рассказать о своих настоящих чувствах, чтобы не задеть его. Калеб не виноват, что у них оказалось разное представление о счастье: да и неудивительно это у выходцев из разных миров, разных семей, разных слоев общества – он тоже многим пожертвовал ради этой любви и вполне заслуживает, чтобы жена поступала так же. Потому что любовь все равно важнее привычек и представлений.
- Ну. Уж. НЕТ! – резко открыв глаза, Корнелия снова увидела над собой солнечное осеннее небо и пышные еще не успевшие поредеть кроны деревьев. – Присниться же такая чушь…
А ведь Калеб снова приснился ей… спустя очень много лет. Словно заныл перед непогодой застарелый шрам от давней раны, о которой, как казалось, успела напрочь забыть.
Поймав себя на том, что боится опустить глаза, все еще явственно чувствуя тяжесть и мягкое тепло даже после пробуждения, блондинка выругалась про себя, почти что усилием воли заставив себя посмотреть вниз. И едва не рассмеялась, увидев причину – свернувшегося пушистым комочком и безмятежно дрыхнущего котенка-подростка, похожего на белоснежное мохнатое облачко.
- И откуда же ты взялся?! Напугал меня до полусмерти, - с улыбкой сказала Корнелия. Зверек дернул во сне розоватым под легким белым пушком ухом в ее сторону. Блондинка огляделась, гадая, откуда он мог бы прибежать. Дома в коттеджном поселке располагались довольно далеко друг от друга: кусочек крыши соседей можно будет увидеть только поздней осенью или в начале зимы: когда уже облетят все листья в слегка запущенном саду, но еще не выпадет постоянного снега. Надо будет поинтересоваться, не сбежала ли малышка – почему-то у Корнелии сразу возникло чувство, что котенок – девочка – от кого-то из соседей. Выглядела кошечка весьма породистой и даже ухоженной. Если же нет – Корнелия давно хотела завести себе кошку. Когда она вместе с Питером поселилась в собственной квартире, кот Наполеон остался жить с родителями и сестрой – было решено, что переезд на новую жилплощадь чересчур его травмирует. Хотела завести, но что-то никак не могла найти времени этим заняться… Кажется, все были правы, обвинив ее в чрезмерном карьеризме.
- Зато теперь самое время завести кошку, фиалки в горшках и все такое прочее, - почесывая пушистую гостью за ушком, подумала вслух Корнелия.
- Кое-что становится яснее! – насмешливо заметил вышедший на крыльцо Питер, присаживаясь на корточки рядом с ее креслом. В густо-кофейных глазах поблескивали золотистые искорки. – Выходит ты, как истинная женщина своего века, боишься оказаться привязанной к дому и плите.
Он попытался поцеловать ее, но Корнелия легонько поймала его зубами за нос.
- Эй! За что?
- Этого тебе лучше бояться: если я встану к плите, тебе же ЭТО есть придется, - запуская ладони в его вьющиеся черные, как смоль, волосы, пригрозила она. Питер охотно изобразил испуг открывшейся перспективой. Посерьезнев, Корнелия негромко добавила. – наверное, я какая-то неправильная. Девушки должны рассуждать вот так, как Лили, превыше всего ставить любовь. А для женщин дом и семья должны быть главным в жизни. Но я все равно чувствую, что все это ну настолько НЕ МОЕ… и ничего невозможно с этим поделать.
- Ты всегда говорила, что тебе трудно с ходу принимать неожиданности. Чем большую роль они играют в судьбе, тем труднее, помнишь? – Питер взял ее лицо в ладони. – Однако пока ни одно неожиданное обстоятельство не заставило тебя свернуть с выбранного пути, насколько я знаю. Кажется, это вообще невозможно.
- Со мной должно быть очень тяжело.
- Наверное, такие, как ты, очень пугают мужчин с недостатком самооценки.
- Нам обоим невероятно повезло, что это – точно не про тебя! – Корнелия рассмеялась. – Наверное, только ты один и умеешь принимать меня такой, какая я на самом деле есть, правда…
- Я просто тебя люблю, - напомнил он и тут же посмотрел на жену с легким опасением, словно ожидая слов о том, как мало на самом деле порой оказывается просто любить. Но Корнелия улыбнулась.
- Ты замечательный, Питер.
Она не сказала «я тоже тебя люблю». Кажется, она этого ни разу вообще ему не говорила за все то время, пока они были вместе счастливы. Действительно счастливы… А Питер не настаивал. Наверное, это он тоже принял в ней таким, как есть.

Лили
Лили была совой, а не жаворонком, но всегда вставала спозаранку с тех пор, как пару лет назад едва не сгорела со стыда, слушая нудный выговор учительницы физики, на первый урок которой банально проспала. Девочка легко пропустила бы бурчание мимо ушей, не стройся оно по форме «вот Корнелия никогда не опаздывала на занятия»… разумеется, кто бы сомневался! Однако, по-кошачьи чихнув от солнечного лучика, пробившегося сквозь шторы и щекотнувшего нос, и открыв глаза, девочка едва сдержала ликующий возглас. Росток лианы, почти совсем уже засохший и уже серьезно рискующий отправиться вслед за всеми предшественниками в мусорное ведро, неожиданно проклюнулся новой нежно-зеленой стрелкой у корня!
- А жизнь-то налаживается! – весело сообщила новорожденному росточку Лилиан и, захватив неаккуратным комом брошенные вчера на кресло джинсы и футболку, побежала в ванную. Даже отражение в зеркале не сумело сегодня испортить девочке настроение, расчесывая длинные белокурые волосы и что-то довольно фальшиво намурлыкивая, Лили размышляла, что по отдельности все в ее внешности довольно неплохо. Красивые волосы – ее искренняя гордость, такие же белокурые, шелковистые и сияющие, как у старшей сестры. Глаза тоже красивые: голубые, лучистые, побольше, чем у сестры, и еще немного по-детски широко распахнутые, хотя, конечно, и не такие огромные, как у Ирмы и Кристофера. Носик, губки, даже эти вопиюще-детские щечки – все на самом деле очень симпатично. Вот только все вместе почему-то впечатления не производит…
«Здорово было бы вырасти поскорее… Стать взрослой, красивой, интересной, чтобы привлекать внимание не смешных шалопаев, а соответственно взрослых и интересных парней…»
Очень неприятно было думать о Крисе плохо, но все же друг детства есть друг детства… Внезапно почувствовав легкое головокружение, Лили выронила расческу и, выругавшись про себя, присела на корточки, чтобы поднять. Подражание подражанием, но еще только характерных симптомчиков копировать за сестрой для полного счастья недоставало. Вообще говоря, счастье Лили и без всякой иронии было самым что ни на есть полным, девочка только искренне недоумевала, почему сама Корнелия так сухо, даже, пожалуй, прохладно восприняла эту новость.
«Нечего думать о том, что делала бы или что бы чувствовала на ее или чьем-нибудь еще месте! Пока что ты на своем собственном и вряд ли что-то тут изменится!» - раздраженно подумала Лили, сжимая в кулаке расческу и выпрямляясь в полный рост… Пожалуй, СЛИШКОМ высоко!
Лилиан растущим недоумением уставилась в зеркало, раньше отражавшее ее озорную мордочку и кусочек шеи, оставляя над белобрысой макушкой много свободного пространства, теперь оно словно бы опустилось на пару ладоней ниже (сползло по стене?!), нижней гранью оказавшись на уровне груди. Кхм, именно что… Опустив глаза, Лили слегка покраснела, убедившись, что зеркало вовсе не решило ей неожиданно польстить парой лишних размеров, а фигура и действительно потерпела некоторые изменения.
Для начала, конечно, зеркало никуда не сползало – это рост увеличился сантиметров, как минимум, на десять. Девочка потрясенно изучила длинные стройные в меру спортивные ноги, обычные джинсы на которых теперь смотрелись короткими бриджами с аккуратными босыми ступнями, открытую аналогично легкомысленно укоротившейся маечкой талию, на фоне непонятно откуда взявшегося бюста теперь выглядящую возмутительно тонкой, и только тогда вернулась взглядом к зеркалу. На фоне всего прочего лицо слегка разочаровывало. Даже повзрослевшее и похорошевшее оно все так же не напоминало классического лика Корнелии. Щечки были уже не столь пухлыми, но все равно весьма явственными, нос таким же курносым, да и шалопаистое выражение, даже сквозь растерянность, так никуда и не делось. Нет в жизни совершенства…
- Лили, - Элизабет Хэйл побарабанила по двери ванной костяшками пальцев, заставив свое младшее чадо похолодеть от ужаса. – ты идешь завтракать, дорогая?
- Нет! То есть… мама, я не пойду сегодня в школу! Я больная!
- Лилиан, перестань сейчас же, - требовательно донесся сквозь дверь мамин голос. – не веди себя, как ребенок, ты уже вполне взрослая девушка! Мы ждем!
«Мягко сказано… взрослая»
Девице в зеркале было никак не меньше семнадцати-восемнадцати лет… И в том, что это именно она, Лилиан, при всех метаморфозах не возникало ни малейшего сомнения. Но как маме объяснишь, как умудрилась за одну ночь вырасти на три года?! И… какое тут вообще-то должно быть объяснение? Так ведь не должно быть! И вообще – что если все это – только начало и теперь она и дальше будет взрослеть, а потом и стареть с невероятной скоростью? Кажется, Лили где-то читала о людях, у которых из-за какого-то сбоя в организме так происходит.
«Не хочу, не хочу, не хочу! – мысленно завопила девочка, съежившись и зажмурившись. – Я конечно, мечтала… то есть, я имела в виду совсем не это! Пусть все будет, как было, я больше никогда-никогда не буду завидовать, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!»
- Лилиан, еще минута и ты непременно опоздаешь в школу, - Элизабет решительно распахнула дверь. – хватит прихорашиваться… Лили?
Как ни странно возгласа удивления не последовало. Девочка осторожно открыла один глаз.
- Э-э… мам?
- Ну в чем дело?
- Ты во мне ничего нового не замечаешь? Ну, тебе не кажется, что я выгляжу старше или…
- Конечно, ты у меня уже большая, - рассмеявшись, Элизабет поцеловала дочку в лоб. Лилиан автоматически отметила, что маме, как обычно, пришлось для этого слегка наклониться, значит…
- Э?
- Так что заканчивай копаться и марш завтракать, - завершая речь легким напутственным шлепком, велела Элизабет. – нам с папой тоже пора выходить.
«Неужели… почудилось?»

В школу, как ни странно, Лили не опоздала. Хоть в чем-то повезло. Сколько лет прошло с тех пор, как сестренка эту самую школу закончила, а до сих пор приходится слушать, что Корнелия никогда не опаздывала, не забывала тетради и сменную обувь и вообще…И вообще!
- Лили!
По правде говоря, общаться сейчас с Кристофером не слишком хотелось. Он с детства был, наверное, самым лучшим ее другом и огорчать смешливого мальчишку не хотелось совершенно. Но мужчина есть мужчина – во всех книжках про них написано, каким бы вежливым ни был отказ, он все равно непременно уязвит самолюбие. С другой стороны, и прятаться от своего же лучшего друга – не лучший выход из сложившийся ситуации.
- Лили! А я тебя вторую перемену всюду ищу! – Крис устало выдохнул. – Я вчера весь вечер думал и сегодня две математики подряд! Только не отказывайся сразу, это невероятно важно!
- В чем дело? – мысленно готовясь к худшему, осторожно спросила девочка.
- Кошмар, просто катастрофа! Слушай… ты ведь на коньках кататься умеешь?
- Э… ну да, - как это обычно и бывает, когда мысленно много раз готовишься к предстоящему разговору, репетируя возможные его повороты – и первый же НЕ возможный, или просто неожиданный поворот легко выбивает из колеи. – ты же помнишь, я до прошлой весны занималась фигурным катанием…
Наверное, честнее было бы сказать – пыталась заниматься.
- Пока не получила эту дурацкую травму и не решила бросить.
- Но ты ведь можешь… то есть тебе не запретили кататься из-за последствий этой травмы, просто ты сама решила. И не испугалась бы продолжить?
- Просто подумала, что это действительно не для меня. Ты же сам говорил, что пора уже прекратить бездумное подражание Корнелии и жить своей жизнью. Все равно в тех областях, которые она для себя выбрала, мне не преуспеть…
- Я не о фигурном катании. ЛИЛИ! – чуть ли не на всю школу патетически взвопил Крис. – Спаси нас! На тебя вся надежда!
- Если ты сию же минуту не объяснишь толком, что происходит, - возмущенно зашипела девочка. – я и слушать больше не буду!
- Ты себе не представляешь! Кошмар, катастрофа! Мы на грани краха и спасти может только чудо! – воодушевленно откликнулся Кристофер. – Ты ведь слышала в новостях про все эти таинственные исчезновения. Власти долго не хотели поднимать панику, но в дело вмешалась эта Грампер и, что называется, плотину сорвало. Я-то был в курсе и раньше, папа просил не распространятся на этот счет, ну, ты понимаешь. А теперь выяснилось, что исчез один из наших, Лэрри. После того, как Джек с родителями переехал в другой город летом… короче говоря, теперь нашей хоккейной команде нужен хотя бы еще один запасной игрок – иначе нас просто не допустят. Понимаешь?
- Хоккей?! – потрясенно переспросила Лили.
О том, что Крис занимается хоккеем и даже входит в хиттерфилдскую команду юниоров, девочка, разумеется, знала. Но подобного предложения определенно не ждала. Хотя, если подумать, ЧЕГО она именно что ждала, то все сложилось не так уж плохо. Но ХОККЕЙ! После того, как она едва не покалечилась на таком, казалось бы, безобидном спорте, как фигурное катание.
- С каких это пор вы приглашаете в команду девочек? Или на безрыбье у вас полное равноправие?
- Лилечка, мы погибаем! В феврале будет чемпионат, а если нас отстранят сейчас, если мы в срочном порядке не найдем хотя бы одного дополнительного игрока, то не попадем даже в отборочный матч. А что девочка? Моя сестра в молодости вот как-то играла в футбол в мальчишечьей команде, честно-честно!
- Кто, Ирма?
- Другой сестры у меня, к счастью, нет!
«Как жаль, что ее молодость прошла!» - скептически подумала Лили. Ирма была даже моложе ее собственной сестры. И, честно говоря, всегда казалась Лили совершенно несовместимой с каким бы то ни было видом спорта…
- Ты не думай, нам именно что запасной игрок нужен. Продемонстрируем, что на коньках ты прекрасно стоишь, а играть, думаю, и не придется вовсе. А я тебе… мне-э, - парень задумчиво почесал затылок, прикидывая, что бы такого пообещать. – давай за желание. В пределах разумного – любой каприз прекрасной дамы!
- Так в пределах разумного или любой каприз? – неожиданно развеселившись, уточнила Лили. – Где это ты видел дамские капризы в пределах разумного? Ладно, не стоит. Я попытаюсь.
Страшно подумать, что кажут родители на эту ее попытку. А что скажет Неля!..

Ирма
- Последнее время я только и делаю, что всех встречаю! – приобняв Тарани за плечи и с торжественном видом увлекая за собой в сторону стоянки такси, расположенной буквально в двух шагах от вокзала.
Осень постепенно вступала в свои права… не так уж много времени оставалось до очередного «юбилея» знакомства девчонок с Вилл и обретения волшебных способностей, совпадающего с традиционно волшебной ночью Хеллоуина. Увы, Ирме казалось, что последние несколько лет их команда стала не такой сплоченной, как в школьные годы. Ведь школьницам – даже совершенно разным по характеру и жизненным интересам, ничто не мешало быть практически неразлучными, а вот взрослых девушек течение жизни неизбежно влекло в разные стороны. В колледжах и университетах все учились в разных, по-разному решили строить свою дальнейшую жизнь… Они оставались подругами, но дружба эта больше не занимала, кажется, первого места в шкале жизненных ценностей.
- Осталось только заключить Джем и остальными долгосрочный договор на оркестровое сопровождение! Или там девочек из группы пригласить… они ведь так и не нашли себе новую вокалистку после моего ухода!
Еще в школе Ирма мечтала о карьере поп-певицы, однако, когда на группу юных энтузиасток, сформированную в колледже, не поспешила с неба сыпаться мировая слава и бешеные гонорары – слегка охладела к этому начинанию, сочтя своим истинным призванием актерское мастерство. Увы, как ни странно, обладавшая превосходными актерскими задатками в быту, на сцене ни школьного, ни студенческого театра девушка не сумела блеснуть в полной мере так, чтобы все ослепли, а на экран и вовсе угодила разве что в паре рекламных роликов, явно перетягивающих актерское мастерство в модельное. Все, хватит, пусть хобби остается хобби, а в жизни пора и за ум браться! У всех подруг жизнь устроена, одной ей, что ли, неприкаянной маяться?
Правда, в вопросе личной жизни гораздо «неустроеннее» могла бы показаться Тарани – только не с точки зрения самой мулатки, на подобные намеки заявляющей, что личная жизнь – это жизнь личности, то есть, интеллектуальный рост и нравственное самосовершенствование. На поиск «второй половинки» у юного светила науки просто не оставалось времени, а несколько довольно скоротечных студенческих влюбленностей так ни во что и не переросли.
- Психология, - при ставших не такими уж частыми общих сборищах морщила носик Ирма. – по книжкам людей не изучишь! Чтобы людей узнать – надо среди людей и жить.
Но как ни крути, а Тара среди своих исследований счастлива. Любой человек счастлив, когда занимает в жизни свое собственное место. Полагающуюся ему нишу. А где же ее, Ирмы, место – пока что оставалось загадкой… Именно в этом – а вовсе не отсутствии постоянного приятеля – заключалась вся эта болезненная неустроенность. Анна только с улыбкой отмахивается «какие твои годы»… и что теперь, до пенсии с завидной регулярностью менять мужей, профессии и прически?!
- Как-то ты слишком уж спешишь с этим замужеством? - осторожно заметила Тарани. – Тебе никогда не казалось, что из-за этого и возникают проблемы? Не лучше ли сперва узнать человека получше, а потом принимать решение? Как я понимаю, вы и познакомились недавно…
- Папа познакомил. Но не в этом дело…
Ирма помолчала. Наверное, с Тарани вполне можно было поговорить об этом. Авось, и пригодится для опыта пока не практиковавшего по-настоящему психолога.
- Вообще-то я детский психолог, - мягко напомнила мулатка. – кстати, в следующем году буду проходить практику в Шеффилдской школе – для дальнейших исследований мне потребуется больше педагогического опыта.
Ирма внутренне содрогнулась. Были, конечно, в школьной жизни и радостные моменты, однако отнюдь не настолько ностальгии вызывали воспоминания, чтобы по доброй воле возвращаться туда с какими бы то ни было целями! Среди кругов ада наверняка есть такой, в котором грешникам вечно четырнадцать и они вечно обречены толкаться в переполненных коридорах с неподъемными рюкзаками за спиной!
- Тогда можешь выслушать меня просто как подруга! По-крайней мере, так я буду уверена, что мне не выставят счет… Ты ведь слышала, Мартин уезжает во Францию. Так вот, я никому не рассказала, с чего это все началось! – печально вздохнув, Ирма собралась с мыслями.
Вернее, конечно, было бы сказать, с чего все началось для нее лично. Но на закате – ярко пламенеющем многочисленными скандалами закате – предыдущего своего брака за жизнью Мартина она не особенно-то следила. Ну не ошивался вокруг тем же завидным постоянством, что и раньше… так вся эта учеба, аспирантура да ранние кандидатские тоже требуют времени и сил. А в один прекрасный вечер – или, скорее, ближе к ночи – все рухнуло окончательно! Как будто мало ей было Шона, с одинаковым восторгом относившегося буквально ко всем представительницам прекрасного пола – к Шону-то Ирма никаких особенных претензий не имела, расстались полюбовно: пошумели, конечно, но остались друзьями - да и вообще, ловеласы способствуют хорошему настроению. Только вот серьезных отношений с таким не построишь. Но Шон никогда не позволял себе критики в ее адрес, напротив, лучился неподдельным восхищением, словно солнышко, и сердится на него Ирма совершенно не умела. По крайней мере, дольше часа. Со вторым мужем повезло меньше: в тот достопамятный вечер на претензии, касательно слишком уж пристального его внимания к какой-то очередной модельке (таким знатоком до женского пола, как Шон, сей благоневерный, конечно, не был, но по роду деятельности постоянно был окружен разными модельками, певичками и актрисульками – однако, отношение к ним до того момента казалось исключительно деловым) вообще запальчиво заявил, что Ирма сама во всем и виновата. Не желает она, видите ли, соответствовать его представлениям об идеальной девушке! И это после того, как сие благородное стремление ее почти превратило в жертву какого-нибудь концлагеря: все знакомые с ужасом интересуются, не переболела ли она чем! Впрочем, на это у «упыря и кровопийцы» тоже нашелся ответ – заявив, что тощая корова – все равно не лань, муженек, в это же мгновение автоматически переведенный в категорию «бывший», демонстративно хлопнул дверью. В ту же ночь Ирма навсегда покинула его жилище, оставив на память вполне соответствующую строгим запросам вешалку.
На этом бы и поставить точку, но о том, КУДА идти посреди ночи, кипящая от гнева Ирма заранее не подумала – только уже сидя на чемоданах посреди тихой приморской улочки, начала терзаться сомнениями. Хай Линдон, к которой на правах лучшей подруги можно было бы ввалиться в любое время дня и ночи, в городе отсутствовала, к Вилл или Корнелии с такими проблемами идти было как-то неловко, к родителям – тем более. Наверное, «верный паж» Мартин со школьных времен зарекомендовал себя своего рода палочкой-выручалочкой, когда писал за даму своего сердца доклады и оказывал посильную помощь с тестами и контрольными работами… как бы то ни было, к нему притащиться посреди ночи Ирме отчего-то совсем не казалось зазорным – для нее с детства непреложной истиной стало убеждение, что смешной очкарик будет рад ее видеть абсолютно всегда. Хотя даже к кому-нибудь из своих бывших приятелей… не говоря уж о том, что приятельские-то отношения при разрыве отношений романтических особенно не страдали – заявиться без звонка Ирме и в голову бы не пришло. Особенно к Шону, который, как известно, один не бывает!
О том, что Мартин тоже может быть не один, пришло в голову с изрядным запозданием, да и то – перед лицом неоспоримого факта, когда дверь Ирме открыла изящная блондиночка с очень короткой стрижкой.
- О, Ир’ен, - с легким, смягчающим согласные акцентом воскликнуло сие внезапное явление, заставив в голове оторопевшей девушки что-то со щелчком встать на свое место.
- Э-э… добрый вечер Мишель, - слегка смутившись, пробормотала Ирма. – не знала, что ты снова в Хиттерфилде.
- Решь’ила потратить отпуск с много-большь’е пользы для дела. А ты, Ир’ен, мало-мало позднее время, чтобы ходить в гости, - с ноткой недовольства пожурила француженка. Отчего-то смутившись еще сильнее, вопреки своей привычке, немногословно, Ирма поведала о сути проблемы и предполагаемых целях своего визита. Выглянувший в коридор Мартин ожидаемо продемонстрировал радость лицезрения ее изможденной диетами особы, так что Мишель, хоть и одарившая в связи с этим незваную гостью еще более недовольным взглядом, не решилась взывать к ее совести.
- И чь’ясто Ир’ен таким образом негде оказывается остановиться? – немного сухо осведомилась она. Мартин со своей обычной рассеянной улыбкой поправил вечно сползающие с длинноватого носа очки:
- Мишенька, я же тебе много раз говорил – мы с Ирмой просто друзья!
«В школе ты считал иначе!» - с неожиданной горечью подумала Ирма. Мартин никогда не был ей особенно нужен – как парня с тех же школьных лет его воспринимать было сложновато – однако в привычку вошло считать его «своим». Что-то подкупающе-лестное было в его почти собачьей преданности… Март, сделай это, Март, сделай то, собери информацию, напиши реферат, помоги, принеси, отвези, подай… не хотелось, совершенно не хотелось этого лишаться – слишком удобно и слишком тешит самолюбие. До тех пор, пока вечно покорный «влюбленный болванчик» не открещивается твоими же собственными словами «мы просто друзья» от явно недовольной таким положением вещей красавицы.
- Хорошо, что ты заглянула, - в отличие от Мишель, такие жизненные мелочи, как время суток, Мартина мало беспокоили. – я как раз хотел с кем-нибудь посоветоваться, а ты всегда была самым близким для меня человеком…
Француженка что-то пробормотала себе под нос: не то, чтобы Ирма совсем уж не знала языка, тот же Мартин когда-то подтянул ее на вполне заслуженную «четверку» - но разобрать слов не получилось. Эмоциональный смысл, однако, был бы понятен и без перевода.
- В родном городе Мишель открывают новый научно-исследовательский центр. Именитых ученых туда, конечно, не заманишь, вот они и решили сосредоточиться на молодежи научных кругов, еще не успевших сделать себе имя – меня пригласили на физико-математическую кафедру.
- Но это же здорово! Побывать во Франции – когда еще такой случай представится! Корнелия как-то бывала в Париже…
- Турь’исты вечно считают, будто вся Франция состоит из исторь’ических достопрь’емечательностей и модных бутиков! – все еще пребывая в раздражении вставила Мишель. Мартин невесело улыбнулся.
- Речь идет не о туристической поездке – договор придется заключить, самое меньшее, на пять-семь лет, а там уж как карта ляжет… не знаю. Я пока еще ничего не решил. Говорят, в Хиттерфилде тоже собираются открывать Институт Инновационных Технологий, от информации Симультек, хотя, конечно, это еще весьма долгосрочная задумка… мне совсем не хотелось бы уезжать отсюда!
- Чь’естно говор’я, я в этом сомневаюсь. Хь’иттерфилд – курортный городок, глухомань, ньикто не станет спонсь’ировать эту безумную идею! Давно говорила Марть’ину, что здесь не то место и не та публика, чтобы в полной м’ере оценить его таланты по достоинству, - Мишель послала оч-чень красноречивый взгляд в сторону припозднившейся гостьи. – чь’то же… пойдем, Ир’ен, сварим кофе.
Ирма здраво сомневалась, что Мишель вдруг понадобилась с сием славном занятии ее помощь, скорее, французская гостья собиралась сказать что-то подальше от ушей Мартина и Ирма, честно говоря, почти не сомневалась в том, что за разговор ее ждет.
- Надь’еюсь, Ир’ен, ты отдаешь себе отчет в том, что в действительности самым близким человеком для Марть’ина являюсь я, - без обидняков заметила Мишель, когда девушки оказались на кухне. – й’если ты действь’ительно его лучший друг и желаешь ему добра, ты же нье станешь отговаривать его от этой пой’ездки.
- У меня в мыслях не было, - честно возразила Ирма.
- Разумь’еется, Ир’ен, - колдующая над кофеваркой блондиночка с дозированным дружелюбием улыбнулась. – й’ я и не думала, что ты станешь повторь’ять рюсский злой-злой собака, лежащий на сене.
Совершенно не понявшая такого поворота беседы Ирма на всякий случай кивнула. Ей действительно и в голову не пришло бы отговаривать Мартина от «утечки за рубеж», но почему-то от слов француженки на душе стало совсем уж препаршиво…
Когда Ирма, как обычно, отвлекаясь на детали и нюансы, заканчивала рассказывать, такси уже свернуло на улицу, где располагался дом семейства Кук. Тарани слушала, не перебивая, только время от времени задумчиво барабанила пальцами по окну машины.
- Не совсем понимаю, какой совет тебе тут нужен, - честно призналась, наконец, мулатка. Ирма обреченно пожала плечами.
- Хоть просвети темноту, что за «рюсский злой-злой собака, лежащий на сене», - чересчур гротескно передразнив легкий акцент Мишель, усмехнулась она.
- Это поговорка. Вернее, даже, не поговорка, а небольшая басня. Собака лежала на сене и огрызалась на корову, когда та пыталась это сено есть, а корова и сказала что-то вроде «и сама не ест и другим не дает». Так говорят о человеке, не желающем уступать что-то, что ему самому при этом совершенно не нужно.
- Приятно для разнообразия, что с коровой на сей раз отождествили кого-то еще! – хмуро буркнула Ирма и замолчала.
- Тем не менее я не вижу абсолютно никакой связи между Мартином, Мишель, его отъездом в Париж и твоей попыткой броситься в очередной новый брак, как в омут с головой!
Ага, конечно! Почему бы не подождать, не присмотреться, не подумать… Таре-то легко так рассуждать, ее нисколько не пугает остаться одной! А как можно тянуть, когда даже Мартина тут готовы увести прямо из под носа – пусть ему хоть трижды ничего и не светило!
- Ладно, замяли. Не хочешь, не отвечай. Лучше скажи, что за дела тут у вас за дела с исчезновением детей творятся? Вы еще не проверяли, нет ли во всем этом какой-нибудь… потусторонней подоплеки? И Оракул, как всегда, молчит, пока каша не заварится по-серьезному?
- А я-то наивно полагала, что ты из-за моей свадьбы приехала! – слегка развеселившись, язвительно воскликнула Ирма.

Хай Линдон
Комната Хай Лин носила на себе следы многочисленных занятий, хобби и увлечений хозяйки: как ныне действующих, так и подзаброшенных. На выкрашенном в темно-голубой цвет потолке она нарисовала звезды и созвездия серебряной и золотой красками. С люстры, мелодично откликаясь на каждое движение воздуха мелодичным перезвоном, свисали «китайские колокольчики», стены тоже украшала гирлянда планет, фосфорически мерцающая в темноте по вечерам, а еще огромная рельефная карта Луны, плакат из «Альманаха Звездочета» и вырезанные из журналов фотографии звезд и туманностей. Туалетный столик перед зеркалом украшала наклейка с автомобильного бампера «Прочь с дороги – астероид!», на письменном столе почти под потолок высилась гора рисунков, набросков и выкроек, а кровать и два кресла почти скрылись под горами разноцветной ткани. Посреди всего этого великолепия и стояла столбом растерянная до невозможности Корнелия с только что презентованным хозяйкой комнаты платьем в руках.
- Шелковое…
Ирма и Хай переглянулись, тут же продемонстрировав прямо-таки ангельские лица растерянно разглядывающей переливчатое платье цвета морской волны. Для подружек невесты – включая себя любимую, конечно, Хая сшила платья уже по собственной инициативе: одинакового цвета и из одинакового материала, только немного различающиеся по фасону. Правда, чтобы уложиться до приближающейся свадьбы, пришлось очень постараться, но результат, с точки зрения юной модистки того стоил. И она заранее приготовилась обидеться на Корнелию, как и предполагалось, попытавшуюся возразить.
- Шелковое, - негромко повторила блондинка, пропуская мягкую ткань между длинных пальцев. – вы двое могли бы сперва обсудить со мной предполагаемый наряд, а не ставить перед фактом! Ты, между прочим, сама всегда говоришь, что не стоит шить что-то без предварительных примерок!
- Тебе не нравится? – ревниво осведомилась Хай Линдон. Корнелия стушевалась.
- Нравится. Очень нравится. Это одно из самых красивых платьев, что ты мне дарила, честное слово…
- Тогда хватит капризничать и отправляйся в комнату, примерь, - решительно отрезала Ирма.
- Оно шелковое…
- Слушай, Хая специально сшила для всех платья в единой гамме, между прочим, круглые сутки, как золушка, над ними работала, чтобы успеть – хочешь, чтобы из-за твоих капризов всем пришлось переодеваться во что-то другое? Между прочим, моя свадьба уже завтра – когда мы будем подбирать новые наряды?!
- Неужели нельзя сделать исключение? – бережно складывая платье и явно намереваясь его отложить, спросила Корнелия.
- Корнелия! - Ирма шумно выдохнула через нос, в какой-то момент напомнив клокочущий закипающий чайник, и упрямо вручила наряд обратно блондинке. – А сделать мне приятное в день моей свадьбы – неужели нельзя?
- Я-то успела забыть, - улыбнувшись, Корнелия легонько ущипнула Ирму за ухо.- Что для тебя со школьных лет нет ничего приятнее, чем выставить меня посмешищем! Ладно, так и быть, я его примерю. Исключительно чтобы вы сами могли убедиться, что мне его надевать не стоит.
- Ты примеряй, а потом решим.
Кажется, сдержав вздох, Корнелия удалилась в импровизированную примерочную, а Ирма и Хай Линдон снова переглянулись.
- Если у кого-то и выйдет ее переупрямить, то это у тебя, - резонно заметила Вилл, задумчиво разглядывая свое отражение в зеркале. Как многие хорошие спортсменки, рыжеволосая Стражница замечательно выглядела в повседневных нарядах – джинсах, топиках и водолазках – однако с вечерними платьями почти всегда возникали трудности. Даже на выпускной вечер она была не в платье, а в оригинальном бархатном комбинезоне, а уж как намучилась Хай, моделируя и для этой подруги свадебное платье… тогда Хай Лин еще училась в последнем классе школы и не вполне была уверена, что сумеет осилить столь ответственную работу, но Вилл очень ее просила…
Азиаточка еще раз похвалила себя за правильный выбор ткани для платьев: насыщенно-бирюзовый цвет, прекрасно сочетающийся с сине-голубым платьем самой невесты, и в то же время, не отвлекающий внимание с Ирмы на подружек, в равной мере хорошо подходил и к пламенеющей рыжине шевелюры Вилл, и к смуглой коже Тары, и, кажется, неплохо подходил и самой миниатюрной дизайнерше, уже успевшей смириться с тем, что в любом нарядном платье смотрится феей Си Ван Му, по какому-то недоразумению притворяющейся человеком. Когда во всех прочих нарядах похожа на подростка фея – это еще терпимо! На первых курсах Хая на стену готова была лезть. Она одевалась исключительно в строгие классические костюмы – шить их приходилось самой, ибо в продаже на ее размер предлагались только футболки с Микки Маусом! - даже пыталась «для солидности» носить очки с прямыми стеклами, но все более-менее знакомые люди все равно через слово называли ее «крошкой», «деточкой» и «малышкой», а особо воинственные старушки-прохожие громогласно требовали ей вслед стереть косметику…
Не так-то просто подобрать для компании так непохожих между собой девушек костюмы одной гаммы, но у нее, кажется, получилось. Еще ведь есть небольшая подсказка – костюмы Стражниц! Соответственно им платье Вилл решено было сделать довольно коротким и динамичным, а «крылатые» расширяющиеся от локтей до запястий рукава Хая откровенно «скопировала»; Тарани нарядить вообще, строго говоря, не в платье, а в юбку-брюки и укороченную блузу, вместо пуговиц узлом завязывающуюся на животе слегка удлиненными краями, делающие мулатку немного похожей на экзотическую танцовщицу; и, конечно, за Корнелией оставалась элегантная классика, делающая блондинку похожей на принцессу из немецких сказок. Последнее время Корнелия отдавала предпочтение строгим офисным костюмам, пытаясь от этого образа отойти…
- Неля! – Ирма щелкнула по двери, за которой скрылась блондинка. – Ты идешь или нет?
И, не дожидаясь ответа, распахнула дверь, практически вытолкав давно успевшую переодеться Корнелию в комнату, где собрались остальные.
- Я не уверена…
- Ты – и в чем-то не уверена? Или не желаешь признавать, что была не права, и что платье потрясающее?! Ну-ка, ну-ка…
Хай Лин невольно улыбнулась. Все-таки приятно убедиться, что даже «дистанционно» без примерок умеешь чувствовать, что кому подходит идеально. Разумеется, Корнелия обладала тем типом внешности, что умела выглядеть потрясающе в любой одежде, но все равно было приятно.
Платье было простым и практически ничем не украшенным. Руки и плечи оставались почти полностью открытыми – сверху ткань была скреплена лишь четырежды, удерживая «рукава» на плечах и на локтях. Наверное, к нему следует чем-нибудь украсить шею… именно шею, чтобы ожерелье или колье не болталось на груди…
- Разумеется, потрясающее, именно это я и сказала с самого начала! – возразила Корнелия. И, почему-то покраснев, добавила. – но одеть его я не могу.
- Ты же его уже одела, - слегка опешила от такой логики Вилл, освобождая пространство перед зеркалом. – ты выглядишь чудесно! Вот зеркало, ты сама…
- Шелк, - убито повторила Корнелия, позволяя Ирме увлечь себя к большому, почти во всю стену, зеркалу. – я имею в виду не надеть вообще, а пойти так куда-то.
- Нелька, ну в чем дело? – Ирма с огорченным видом обняла блондинку. Кажется, двум девушкам не рекомендуется смотреться вместе в одно зеркало, припомнила Хай Линдон, вроде как это к ссоре. Только ссор сейчас и не хватало!
- Если тебе совсем не нравится, мы можем подобрать что-нибудь другое, - тихо предложила азиаточка.
- Девочки, я не хотела вас обидеть. Ну ведь правда не хотела…
- Да чем тебя не устраивает этот материал? – не выдержала Ирма. – если ты еще раз таким тоном произнесешь «шелковое», я начну кусаться!
- Его можно носить, особенно если вещи прямого силуэта, без драпировки, только когда находишься в идеальной форме.
Платье, не смотря на довольно свободный покрой, действительно облегало фигуру, подчеркивая каждый ее изгиб.
- Я набрала восемь лишних килограмм!
- Ну какой же это «недостаток»? – возмущенно фыркнула она. – Выглядит просто очаровательно, я бы на твоем месте всегда так ходила, но ведь…
- Ходи, как хочешь, на своем месте, а? – кисло посоветовала Корнелия.
- Непременно, - Ирма наморщила нос. – надеюсь, даже в ближайшем времени. Давно завела бы мелкого, не попадайся мне в первые мужья такие моральные… вернее - аморальные уроды! Но теперь-то все будет иначе. Сейчас речь не об этом!
- Слушай, ну это же правда, Нель, - остальные девчонки тоже окружили блондинку, скептически изучающую свое отражения в зеркале. – сколько ты еще рассчитывала все скрывать, а? Скоро полгода, а ты все равно как тростиночка, насколько я помню по маме – большинство женщин в первые два месяца набирают больше веса.
- Ну, надеюсь, у меня близняшек все-таки не будет, - по лицу блондинки пробежала тень. – да еще двух мальчишек к тому же, мои нервы такого точно не выдержат!
- Мы ведь до сих пор ничего бы не замечали, - посетовала Ирма и уселась на ковер у ног подруг, обняв недоуменно моргнувшую Корнелию за пояс. – полгода, подумать только! Кажется, малыш уже шевелиться должен…
До сих пор Хая была уверена, что только Вилл, с ее тонкой кожей, умеет так густо заливаться краской. Корнелию смутить обычно было делом практически невозможным… но сейчас у нее даже, кажется, шея и плечи загорелись.
- Перестань, - тихо потребовала Корнелия. – нашли тему для разговора!
- А почему бы и нет, - тоже присаживаясь на корточки, возразила Тарани. – в конце концов, мы, так сказать, не далекие тебе люди, я вообще, как тетя, имею право проявлять интерес. Верно?
От щек блондинки сейчас без проблем можно было прикуривать. Ирма вообще оказалась до невозможности чадолюбивой. Видимо, и правда серьезным было ее желание завести своего собственного отпрыска, однако, пока этого не произошло, подружка отрывалась по полной программе на вяло отбрыкивающейся Корнелии (которая терпеть не могла не только когда ее живот трогали, но и даже задерживали на нем взгляд, терпя все это разве что от Питера, да и то с крайне недовольным видом) при каждой встрече начиная восторгаться, засыпать вопросами, и – самое несносное – общаться с малышом. Теперь, когда к этому, с точки зрения Корнелии, безумию, присоединилась еще и Тарани…
- Представляю себе, что скажет об этом платье Питер…
- По-моему, он будет в восторге.
- Мягко сказано, - Корнелия устало вздохнула. – самое странное, что он, как и вы, кажется, все это на полном серьезе. Не просто чтобы меня успокоить… Никогда этого не пойму.
- Так сколько народу должны тебя убеждать, что ты выглядишь отлично, чтобы ты перестала, наконец, забивать себе голову ерундой?!
- Меня не надо ни в чем убеждать, - отрезала Корнелия. – я верю в то, что вижу сама. И вообще, мне не нравится весь этот нездоровый энтузиазм. Мало ли еще таких, как вы все, ненормальных, которые полезут ко мне восхищаться и… я даже не знаю, издеваются надо мной или это какой-то вид помешательства?!
Тут дверь распахнулась и в комнату, как обычно, забыв постучаться, влетела Лилиан.
- Девочки, а можно… ой! Потрясающие платья! А Ирмино можно посмотреть?
- Завтра на свадьбе увидите, - неподкупно отрезала Хай Линдон. – Ты чего-то хотела, деточка?
«Деточка» в свои не так давно отгремевшие четырнадцать была уже на полголовы выше Хай, но это ее не смущало. В конце концов это несправедливо, когда «крошкой» называют тебя, а ты этим ответить не в состоянии!
- Нелька, как здорово, - сменив Ирму возле зеркала и сама принимаясь вертеть сестру на манер манекена, продолжала восхищенно ахать Лили. – суперское платье! Миссис Линдон просто гений!
- Можешь звать меня по имени. Извини, тебе бы я сшить ничего не успела…
- Все равно, потрясающе!
- Хочешь сама его надеть? – неожиданно предложила Корнелия. – Если слегка подшить подол…
Девушки с единодушным возмущением уставились на нее.
- Может, - снова начиная закипать, осведомилась Ирма. – ей и на свадьбу мою вместо тебя пойти? И не мечтай!
- У меня еще есть платье, которое ми… то есть Хай на день рождения подарила, - Лили помотала головой. – к тому же оно просто создано для тебя.
- Именно для нее и создано, - капризно подтвердила Хай Линдон. – Бессонными ночами!
- А тебе что, не нравится платье? – удивленно протянула мелкая.
- Корнелия вдруг решила испытать стезю закомплексованной скромницы и не желает привлекать к себе лишнего внимания, - охотно наябедничала Ирма.
- У меня небольшие сомнения в том, что в центре внимания предстояло бы быть именно мне.
Лилиан хихикнула, заработав недоуменный взгляд.
- Ты ревнуешь, дорогая, - опустив глаза, ангельским голосочком сообщила Лили. - Гы, что не личность твою в тебе ценят, а что-то другое.
- Глупость какая, - Корнелия опустила взгляд и на какое-то время задумалась. – если бы это был уже родившийся ребенок, а так… его пока на самом деле и нет, только лишний вес да плохое самочувствие.
- Перестань, ты…
- Да-да, я выгляжу прекрасно – ты это еще с порога заявила! Все это талдычат, даже от Ирмы ни одной язвительности. Что-то вы раньше… ну, Питер, конечно, не в счет - не имели привычки такое мне говорить. Кажется, так уверяют, что все будет хорошо, безнадежно больных!
- Раньше ты не имела привычки в себе сомневаться. И вообще, все это совсем на тебя не похоже! Посмотрим еще, в каком восторге будет Питер!
Корнелия снова начала заливаться краской – трудно сказать, от смущения или от злости.
- Хорошо, хорошо, угомонитесь и чтобы никаких брызг крови на моем обновленном интерьере! – замахала руками Хай Лин. – Предлагаю консенсус. Наденешь платье вот с этим? – жестом фокусника, азиатка извлекла некий гибрид очень большого шарфа и шали из полупрозрачного шифона немного более насыщенного цвета, чем материал, из которого были сшиты платья, и набросила его Корнелии на плечи, обмотав одним длинным концом шею, другой оставив свободно ниспадать. – Честно надеялась тебя уговорить без этого обойтись, да и ожерелье теперь теряет смысл, но…
- Спасибо.
- Какая же ты все-таки вредная, Нелька! – фыркнула Лили и полезла к не успевшей ничего возразить сестре обниматься.

Лилиан
О своем новом спортивном начинании Лили предпочла благоразумно умолчать, не желая стать причиной очередного скандала. Да и начинание-то было… сомнительное. Кристофер сказал чистую правду – игрок в команду требовался исключительно запасной, оттого участие Лили и ограничилось тем, что ее представили команде и их менеджеру Тише, убедились, что худо-бедно стоять на коньках девочка все же способна, да сорока минутами отчаянной скуки во время предварительного матча на скамейке запасных. На тренировках ее присутствия не требовали, что, пожалуй, только радовало. Тиша – девочка классом старше Лилиан – довольно тощая и неуклюжая с тоненькими черными косичками, скобками на зубах и в старушечьих очках с проволочной оправой – кажется, за что-то ее невзлюбила. Наверное, в менеджеры хоккейной команды столь далекую от спорта личность привело робкое чувство к кому-нибудь из игроков, а присутствие в команде не лишенной миловидности блондиночки выставляло Тишу в еще более неприглядном свете.
- Питер за тобой заедет? – поинтересовалась девочка у сестры, когда оценка нарядов была окончательно завершена, план свадебного мероприятия обсужден до мельчайших деталей и подружки потихоньку начали расползаться из дома Хай Линдон. – Не подбросите меня до квартиры родителей?
- Дело в том, - Корнелия слегка замялась, почему-то отводя взгляд. – ну… я тоже собиралась переночевать у родителей сегодня. Чтобы завтра не тащиться опять из пригорода и… все такое прочее…
Лили с подозрением смерила Корнелию взглядом. Вот уж чего ее драгоценная сестрица никогда не умела, так это увиливать!
- Только не говори, что снова поссорилась с Питером!
- Говорить ничего подобного я вовсе и не собиралась! - отрезала Неля, еще более красноречиво отводя взгляд. Лилиан устало вздохнула. Корнелия и Питер с детства казались ей идеальной парой, а впоследствии и идеальной семьей, о том, что между ними могут быть какие-то ссоры, до недавнего времени девочка даже представить себе не могла. Да и не в характере ее сестренки таким вот образом самоустраняться под родительское крыло – напротив, когда Корнелия считает себя в чем-то правой, от нее отвязаться невозможно, пока не вколотит оппоненту эту свою правоту до полного признания того, что права ВСЕГДА, а когда не права – смотри пункт первый!
По лестнице сестры спускались молча, однако, шагнув вслед за Корнелией из подъезда в сохранивший еще почти летнее тепло октябрьский вечер, Лилиан не выдержала:
- Послушай, но ты же сама понимаешь, что ведешь себя глупо!
По правде говоря, больше всего она ожидала довольно резкого совета не совать свой нос в чужие дела, но молодая женщина только пожала плечами.
- Понимаю, в том-то и дело! Даже не знаю, что меня бесит больше: это осознание или то, что Питер находит это нормальным и даже естественным! Он, конечно, по жизни считает, что, когда женщина не права, нужно встать на колени и попросить у нее прощения, но это уже переходит все границы!
- А ты никогда не думала, что иначе с тобой просто не ужиться?
Корнелия молчала.
- На тебя просто невозможно угодить, знаешь! Во всем на свете найдешь тысячу изъянов! Будь ты суеверной, я бы решила, что ты боишься признать, что все хорошо, только чтобы не сглазить… Корнелия?
Кажется, сестра ее даже не слушала. Не смотря на довольно теплый вечер, молодая женщина зябко куталась в свободную накидку – последнее время Корнелия оставила, наконец, сплошь деловые костюмы и вернулась к своему когда-то любимому классическому стилю – в детстве она напоминала младшей сестре сказочную принцессу из-за этих элегантных, слегка старомодных нарядов. Легкий ветер бережно перебирал складки длинной летящей юбки и широкой накидки, словно играя морскими волнами.
- По-моему, ты меня не слушаешь! – досадливо заключила Лили.
- По-твоему, я придираюсь к Питеру? – тихо спросила Корнелия, отрешенно глядя в темнеющее небо. – Выискиваю у него недостатки, цепляюсь на пустом месте и все такое? Послушай… это не наезд и не начало спора, просто скажи, я не буду обижаться. Ты так считаешь?
- Я говорила не о Питере, а вообще… о жизни в целом, - неопределенно покрутив ладонью, возразила Лили. – почему ты решила, что я говорю о нем?
- Не знаю.
По правде говоря, родители тоже считали эти начавшиеся последнее время ссоры совершенно естественными и даже не удивлялись визитам старшей дочери. Лилиан порой их не понимала, но, как в очередной раз пришлось убедиться, общая черта старшего поколения – объяснять непонятное еще более непонятно. О том, как и из-за чего с таким человеком, как Питер, можно ссориться, девочка себе просто не представляла, но Неля, конечно, и не из тех, кто ищет легких путей. Вилл и Ирме иногда нужны были небольшие локальные скандалы просто так, для поднятия общего тонуса, но за Корнелией раньше подобного не замечалось.
Больше не предпринимая попыток расспрашивать сестру – вот ведь характер: ни ей, ни подругам, ни Питеру ни за что не признается, что же ее так гнетет – Лили провела за размышлениями весь ужин и, пожелав родителям и сестре спокойной ночи, переползла думать «за жизнь» в свою комнату. За мгновение до того, как включить свет, девочка ощутила, как ее кольнуло неприятное чувство, словно бы поежилась от внезапного холодка, но смутное беспокойство прошло так же быстро, как и возникло. Развитой интуицией никто в семействе Хейл похвастаться не мог – Лили всегда искренне поражалась тому, как, например, Кристофер, абсолютно ничего не выучив, умеет безошибочно угадывать правильный ответ в любом тесте, а сама уж либо знала что-то, либо не знала. В данный момент никаких причин для беспокойства в слегка захламленной комнате не наблюдалось, разве что очередной выговор мамы за беспорядок. Все было как обычно. На подоконнике пышно цвели, отчего-то ударившиеся в бурный рост, не взирая на слегка неподходящее время года, комнатные растения, со странным выражением на фарфоровом личике пристально наблюдала с тумбочки подаренная Кристофером кукла… уж не ее ли взгляд Лилиан почувствовала в темноте? Вряд ли, конечно… лица кукол, как и портреты, имеют обыкновение «оживать», только когда смотришь прямо на них.
Переодевшись, Лили снова погасила свет и села на кровати. Особого желания спать не было, но и выглядеть завтра на празднике у Ирмы как свеженький зомби только-только с алтаря некроманта, совершенно не хотелось – пришлось искать компромисс.
«Столь нелюбимое Нелей явление…» - лежать, когда сон не шел, оказалось все-таки чересчур скучно, поэтому девочка устроилась поудобнее, обхватив колени руками и положив на них голову. Глаза успели привыкнуть к полумраку, теперь Лили лениво скользила взглядом по стене, цветам, мебели, игрушкам… в детстве она часто представляла себе в переплетении ночных теней загадочный лес, населенный удивительными существами. Наверное, разросшиеся цветы, совершенно черные на фоне до странности светлого ночного неба в окне, тогда показались бы ей жуткой чащей, а кукла…
Обернувшись к тумбочке, на которой сидела фарфоровая красавица, Лилиан подумала, что снова чувствует на себе взгляд. И сейчас, в полумраке, этот взгляд определенно пугал. Девочка даже хотела, совсем как в детстве, оставить включенный ночник, но передумала. Сколько можно еще оставаться маленьким ребенком?
«Могу поспорить, Корнелия никогда темноты не боялась!»
Осторожно, чтобы не разбудить никого в квартире, Лили спустила босые ноги с кровати и, на цыпочках пробежав по ковру к тумбочке, пересадила куклу лицом к окну. Не хватало еще, чтобы эта навязчивая иллюзия пристального взгляда вообще не позволила заснуть! Так же бесшумно девочка вернулась в кровать и, нырнув под одеяло так, чтобы выглядывала только белокурая макушка, свернулась калачиком, старательно зажмурившись…
Минуты через три пришло печальное осознание факта, что чем тверже осознаешь необходимость выспаться, тем упорнее сон не желает идти! В очередной раз попытавшись устроиться поудобнее, Лили уставилась на причудливые узоры теней, украшающие стену напротив окна. Иногда дерево, растущее неподалеку от дома, слегка шевелило ветвями на легком ночном ветру, отчего тени приходили в движение и складывались в новые причудливые узоры.
Надо подумать о чем-нибудь другом. Например, как обещала, о предложении Кристофера стать его девушкой. Лилиан была совершенно уверена в своих чувствах к нему – чисто товарищеских, надо признаться – и могла бы вовсе не требовать себе «время на размышления», однако как признаться в этом так, чтобы не обидеть и, тем более, не поссориться? Терять лучшего друга по такой глупой причине совершенно не хотелось…
«К тому же – уж не в него ли влюблена Тиша?» - со смешком в мыслях вспомнила Лили. Если это действительно так, то унылые очкарики уже вправе считаться настоящим бичом фамилии Лэр! Но все равно, надо будет попытаться разузнать об этом побольше…
Тени на стене снова пришли в движение, стерев призрачные силуэты невиданных животных, которые Лилиан уже успела разглядеть, и составляя уже новую картину.
Если Тише нравится Кристофер, можно было бы попытаться перевести его внимание – так, чтобы никому не было обидно. Не такая уж девочка и страшненькая: если подобрать наряд, изменить прическу, сделать челку… Хотя, конечно, с природным типажом ничего не поделаешь, но Корнелия и Хай Линдон уверяют, что любая может быть красавицей, надо только найти свой неповторимый образ! Те же дурацкие скобы на зубах Хай лет шесть назад сумела превратить в оригинальное украшение… Надо будет посоветоваться с ними… нет, сперва надо попытаться подружиться с Тишей и ненавязчиво подвести ее к мысли поменять имидж. Вот только в команде одиннадцать мальчишек и, если окажется, что этой неуклюжей девчонке нравится вовсе не Крис, а кто-то из десяти оставшихся, вся эта игра в добрую фею окажется чистой благотворительностью!
«Но люди и должны помогать друг другу, когда есть такая возможность! Кадма и Корнелия этим занимаются в своем социальном фонде…»
Кроме того, сосредоточиться на решении чужих проблем – хороший способ на время забыть о своих собственных.
Тихо вздохнув, Лилиан перевернулась на другой бок… и на мгновение окаменела, встретившись взглядом со стеклянными глазами куклы. По спине пробежал неприятный холодок. По-прежнему сидя на тумбочке боком, фарфоровая красавица повернула обрамленную локонами голову и, как ни в чем не бывало, продолжала пристально глазеть на девочку.
- Ты чего? – чувствуя себя довольно глупо, шепотом спросила Лили. Кукла, как и следовало логично предположить, не ответила. В комнате не было сквозняка, да и не настолько легко крутилась шея игрушки, чтобы повиноваться едва уловимому движению воздуха! Нервно передернув плечами, девочка на секунду решила вообще убрать куклу в коробку и запихнуть подальше: может, завтра ей и будет смешно вспоминать собственный страх перед бессмысленными хрустальными глазами, но сейчас этот взгляд невозможно было спокойно переносить – однако всего мгновение спустя поняла, что не заставит себя не то что прикоснуться к кукле, но и даже сделать шаг в ее сторону!
«Ну что плохого может делать какая-то фарфоровая красотка?» - зачем-то переползая в уголок кровати и крепко обняв подушку, спросила себя Лили.
Длинные ресницы чуть дрогнули, заставив девочку задержать дыхание. Не смотря на прежний полумрак в комнате, Лилиан легко могла разглядеть каждую ресничку в обрамлении хрустальных глаз. Кукла еще немного повернула голову, наверное, чтобы снова смотреть прямо в лицо отползшей чуть в сторону девочки. Гладкое чуть пухленькое фарфоровое личико казалось в игре светотеней слегка расстроенным или, скорее, капризно-обиженным.
«Поиграй со мной»
- Что? – сама не услышав своего голоса, переспросила Лили.
Кукла ненадолго отвела взгляд, позволив сидящей на кровати девочке судорожно глотнуть воздуха. Медленно, словно не до конца еще овладев собственным телом, игрушка поднялась на ножки, аккуратно расправив складки на пышном подоле, поправила шляпку на локонах и снова повернулась к Лилиан уже всем телом.
«Я, наверное, все-таки сплю…»
«Давай поиграем!» - голосок в голове зазвучал снова, с требовательным нажимом. Кукла надула и без того полные губки и капризно топнула маленькой ножкой. – «Поиграй со мной. Будет весело…»
- Я не играю в куклы, - негромко возразила девочка. – мне уже четырнадцать…
«Я ХОЧУ, чтобы ты со мной поиграла!» - в звенящем голоске начали прорезаться сердитые нотки. По-прежнему двигаясь с легкой заторможенностью, кукла подняла перед собой маленькие ладошки, словно удерживая в них что-то невидимое. – «Давай играть!»
Лили все-таки увидела в руках куклы мячик: обыкновенный небольшой мяч, какими иногда играют маленькие дети – примерно за мгновение до того, как он полетел в ее сторону. Отчего-то девочке показалось – а, может, и не показалось – что в полете мяч стремительно увеличивался и… этого нельзя было увидеть глазами, но Лилиан была уверена – налился тяжестью пушечного ядра и мог легко размозжить ей голову. Поддавшись слепой панике, Лили грохнулась с кровати и распласталась по ковру – игрушечный снаряд пролетел над ее головой… и отскочил от стенки, как самый обыкновенный мячик.
«Поиграй со мной! Гадкая непослушная девчонка!» - звенящий голос судорогой свел виски. Опасливо выглянув из-за кровати, Лили обнаружила, что кукла спустилась с тумбочки и снова держит в руках свой мячик… кукла? Кукла, стоя на полу, виднелась бы сейчас разве что кончиками перьев на кокетливой шляпке, а напротив Лилиан, отделенная импровизированной баррикадой из кровати, стояла очаровательная девочка лет шести-семи в старомодном платье, меленьких туфельках поверх белых гольфиков и шляпке. Незнакомка походила бы на маленького ангелочка, если бы не что-то жуткое в небольших хрустально-синих глазах.
«Чего ты боишься?»
- Ты - Вуду?
В голове хрустальными колокольчиками разлился смех. Странно, ведь теперь гостья могла бы говорить вполне по-человечески, а не посылать голос прямо в мысли невольного собеседника.
«Я не сделаю ничего плохого. Я хочу стать твоей подругой, Лили! Будем играть вместе… у меня есть все, чего только можно желать, но одной так скучно. Пожалуйста, стань моей подружкой!»
- Я не ребенок…
Смех повторился.
«Ты пытаешься казаться взрослой, как твоя скучная сестра. Но ведь на самом деле хочешь совсем другого… Пойдем со мной, Лили!»
- Оставь меня в покое! – вскочив, Лилиан запустила в бывшую куклу подушкой. Гостья сделала молниеносный выпад сложенным зонтиком, так же, как прежде мяч, с запозданием возникшим в ее руке: подушка взорвалась от легкого укола, словно воздушный шарик, устроив в комнате метель из перьев. Девочка-кукла раскрыла зонт, укрываясь от игрушечного снегопада.
«Мне не нравится такая игра!»
- Еще одно подтверждение, что общего языка нам найти не удастся! Понятия не имею, кто ты, но лучше убирайся!
Лили сама не могла объяснить, что ее так пугает в ожившей игрушке. Ни кукла, ни маленькая девочка, в которую она превратилась, совсем не выглядели опасными – неужели ее мог настолько смутить сам факт того, что кукла ожила?
«Гадкая, скверная, упрямая девочка!» - топнула ножкой гостья.
- Я сейчас покраснею от твоих комплиментов!
Куколка, видимо, не улавливающая иронии, слегка озадачилась.
«Но я слишком долго искала именно тебя. Я это чувствую. И я заставлю тебя стать моим другом!»
Логика поражала буквально навылет! Действительно, как проще всего с кем-то подружиться? Надо его заставить! И как только раньше в голову не приходило?
«Над чем ты смеешься?»
- Я не смеюсь…
«Смеешься. Я же слушаю не ушами!»
- Не знала, что под эту функцию приспособлено что-то, помимо ушей!
«Довольно! Довольно пустой болтовни! Выбирай, или ты идешь со мной, или тебе конец!»
- А ты не маловата ростом для столь громких угроз? – поинтересовалась Лили и… плашмя шлепнулась обратно на ковер, уклоняясь от снова брошенного в ее сторону мяча. Но на этот раз он повел себя иначе – еще не пролетев и половины пути, стал размером с крупный снежный ком и тяжело обрушился, подминая противоположный край кровати – Лили с ужасом слышала треск ломающегося дерева – тяжело перекатился еще немного и угрожающе навис над девочкой.
«Отвечай!» - нетерпеливо взвизгнул голос куклы в голове.
Лили резко откатилась в сторону, уклоняясь от удара, и попыталась вскочить на ноги. Огромный мячик снова мягко спружинил от стены, словно бы только что не раздавил кровать с легкостью асфальтоукладочного катка.
«Салочки, салочки! – захлопав в ладоши, кукла восторженно подпрыгнула на месте. – От меня не убежишь!»
В комнате определенно было маловато места и слишком много вещей, чтобы бегать от мяча можно было бесконечно, поэтому рванулась в сторону двери… едва не врезавшись в явно недовольную Корнелию, как раз в этот момент дверь и распахнувшую.
- Как же все это меня достало! – непонятно к кому обращаясь, процедила сквозь зубы молодая женщина, мягко отодвигая Лили. Ожившая кукла и огромный угрожающе надвигающийся на сестер мяч были удостоены приблизительно таким же вниманием, как соседи, чересчур громко включившие музыку позже десяти часов вечера.
А дальше началось что-то совсем уж невообразимое. Бросив через плечо сестры короткий взгляд на окно, Лилиан, должно быть, квадратными в этот момент глазами увидела, как и без того пышно разросшиеся цветочки пришли в движение, прямо на глазах превращаясь в гибкие длинные, похожие на темно-зеленые щупальца лианы, за несколько мгновений плотными коконами укутавшие девочку-куклу и мяч.
Мимолетом зевнув в тыльную сторону ладони, Корнелия вытащила из-за ворота длинного халата кулон, похожий на маленькие позолоченные песочные часы и, крутанув, повернула их горизонтально. С ладони сорвалось облако золотистого песка, осветив комнату золотистым мерцанием.
- А разве ты не должна была сказать, - неожиданно обычным девчоночьим голосом полюбопытствовала кукла. – что-нибудь вроде «Пески Времени, приостановите свой бег!»?
- За театральными эффектами – это к Ирме! – проворчала Корнелия.
- Нель, ты что, знаешь, кто это… что это такое? – ошарашено шепнула сестре на ухо Лили. Та неопределенно пожала плечами.
- Понятия не имею. Искренне надеюсь, что меня сейчас разбудили по действительно серьезной причине!
«Уходи!» - голос куклы снова зазвенел в голове у Лилиан и, судя по обращения, у Корнелии тоже. – «Уходи! Взрослым незачем вмешиваться в игру, ты нам только мешаешь!»
- А теперь отвечай, - невежливо указав на гостью пальцем, ровно произнесла Корнелия. – ты как-то связана с исчезновением детей в Хиттерфилде?
«Все они теперь мои друзья! В моем мире им гораздо лучше… Что ты можешь понимать, ты – скучная! Даже для взрослой!» - с искренней досадой в голосе откликнулась девочка-кукла.
Мяч с хлопком исчез из кокона цветущих лиан. Высвободив из пут одну маленькую ладошку, кукла снова материализовала сложенный кружевной зонтик и легко перерубила лианы у основания.
- Лучше не трепыхайся! – мрачно посоветовала Корнелия. Кукла со слегка брезгливой гримаской на личике сбросила с себя темно-зеленые стебли.
«Не то, чтобы меня это касалось, но ты сейчас не в форме для игры в воину. Лучше не вмешивайся, взрослая!»
- Я никогда не играю.
Отстранив Лили, сестра шагнула вперед. Длинные, пребывающие сейчас в легком беспорядке волосы и полы длинного халата взметнулись на невидимом ветру, образовавшем вихрь золотистого песка и листьев. Отрубленные щупальца лиан на полу зашевелились, словно надеясь тоже влиться в этот странный маленький смерч, не пошевеливший, кстати, больше ничего в комнате – да и Лилиан совершенно не чувствовала движения воздуха. Девочка заворожено наблюдала, как белокурые волосы сестры, словно впитывая золото песчаной бури, приобретают насыщенный цвет спелой пшеницы, и идеальным шелковым каскадом, словно на их укладку затратили часов пять, не меньше, ниспадают чуть ли не до колен, поверх легких складок свободной, как у бального платья, лиловой юбки, как-то оказавшейся на месте подола ночнушки и халата… Кончики похожих на едва проклюнувшиеся весенние листики крыльев, показавшиеся сквозь естественный плащ волос, стали последним штрихом превращения.
Склонив голову, Лили попыталась подобрать сравнение необычному наряду, соткавшемуся из листьев и песка – другого объяснения просто не было – на ее сестре. Широкая лиловая юбка и то ли топ с рукавами, то ли укороченная водолазка, открывающая плечи на манер старинного платья насыщенно-бирюзового цвета напоминали гибрид бального платья с трико. Что-то в этом духе используют для спортивного танца на соревнованиях, а иногда и в выступлениях по фигурному катанию – только юбка все же длинновата…
«Кто ты такая, взрослая? Ты ведь не обычный человек?» - не меньше озадачилась девочка-кукла.
- Обычные люди не разговаривают с игрушками, - насколько Лили могла судить в полумраке и отсветах мерцающего песка, лицо сестры тоже неуловимо изменилось. Цвет лица чуть ровнее, глаза чуть ярче – мелкие неуловимые детали. Словно в фотошопе портрет подредактировали, избавив от естественных усталых теней. У разбуженного посреди ночи человека кожа так не сияет свежестью. Что-то эта метаморфоза еще напоминала…
Из цветочных горшков снова взметнулись лианы, вынудив ожившую куклу с неожиданной резвостью уворачиваться и парировать резкие выпады живых побегов своим странным зонтиком. Лилиан морщилась от звенящего в голове визга – однако второй раз поймать куклу в ловушку из хищных растений не удалось.
Слегка изменившись в лице, Корнелия прижала руку ко лбу, второй поспешно ухватившись за дверной косяк.
- Дьявол побери, только не сейчас, - едва слышно пробормотала она, бессильно прислоняясь спиной к стене. Хищные лианы мягко попадали на ковер уже за мгновение до того, как лишить зажатую в углу куколку способности двигаться.
- Нель, ты в порядке? – испуганно шепнула Лили, заслужив за такую «заботу» не слишком дружелюбный взгляд. Да, конечно, вопрос глупый, но зачем же так?
«Что я говорила? Кем бы ты ни была, не стоит вставать у меня на пути!» - отбросив одну из лиан ножкой, кукла угрожающе подняла зонтик и шагнула в их сторону.
- Нет! Убирайся, - беспомощно выкрикнула Лилиан. Собственный голос прозвучал до омерзения тонко и испуганно. – уходи!
«Если только ты пойдешь со мной! – кукла хихикнула. – Иначе придется избавиться от вас обеих… какая жалось!»
- Тебе говорят, СТОЙ! – истерически взвизгнула девочка, не в силах отвести взгляда от острого кончика кружевного зонта. Происходило что-то… выходящее за рамки, и оттого у Лили возникало ощущение, будто в данный момент возможно все. Она почти не могла удивляться – Корнелия, например, всегда казалась совершенно особенной, ее странные способности вполне укладывались в картину. Но, быть может, тогда и она сама способна хоть на что-нибудь… вспомнилось отражение взрослой девушки в зеркале после дня рождения… - Остановись!
Путаница лиан на полу неожиданно взвилась, на мгновение скрыв неспешно приближающуюся куклу из виду. В голове вновь взорвался ослепительным феерверком испуганный визг, темно-зеленые щупальца резко сжались… и вопль сменился вполне материальным звоном бьющегося фарфора.
«Это… убило ее?!» - панически промелькнуло в голове Лили, но было заглушено звучанием чужого голоса.
«Я не ошиблась насчет тебя. Вскоре я найду тебя снова!»
Обернувшись девочка встретилась ошарашенным взглядом с не менее ошеломленными глазами старшей сестры, все еще вцепившейся рукой в дверной косяк.
- Это ТЫ сделала? – в один голос воскликнули они.
Если бы кто-то и нашелся, что ответить, вряд ли получилось бы. Окно со звоном чудом уцелевшего стекла распахнулось, сметая уцелевшие после войны лиан горшки, и на фоне серо-сизого ночного неба возникли четыре крылатых силуэта.
- Не стоило так торопиться девочки! – голос Корнелии просто-таки сочился ядом. – зашли бы еще куда-нибудь перекусить по дороге, что ли!
Вилл, Ирма, Хай и Тара, одетые в такие же бирюзовые с лиловым наряды, стилем уже больше напоминающие трико и меньше – бальные платья, чем аналогичный костюм Корнелии – ошарашено огляделись по сторонам.
- Что, черт возьми, здесь у вас произошло? – наконец осторожно, явно пытаясь не разозлить Нелю еще сильнее, уточнила Вилл.
- Именно это, - пристально глядя на младшую сестру, процедила блондинка. – мне больше всего и хотелось бы сейчас знать!

Вилл
Говорят, у людей существует потребность видеть в жизни хотя бы что-то абсолютно незыблемое и постоянное. Если так, то Стражницам в этом плане повезло немного больше, чем всем остальным: шли годы, менялась их жизнь, чередовались самые невероятные события – а Кондракар оставался все тем же. Что значат какие-то восемь лет там, где нет времени? Сама жизнь с высоты Кондракара представала в совершенно другом свете.
- Это что, шутка? - холодно осведомилась Корнелия. Стражницы привычно стояли в центре огромного зала по колено в розоватых облаках – прямо напротив Оракула. Разве что вместо похожего на Санту Тибора за спиной Мудрейшего стояли двое: суровый воитель Эндарно, хмурое лицо которого пересекали три параллельных шрама, и миниатюрная, похожая на засушенный цветок, пожилая китаянка. Не иначе, у Меридианких правительниц позаимствовали идею «воина справа, мудреца слева, мага в центре» - с поправкой на здешнюю специфику, конечно. Странновато считать Ян Лин советницей – при том, что самого Оракула принято называть «мудрейшим»… или было бы странновато, знай Стражницы здешних обитателей чуть хуже! Как-то Ирма, в очередной раз критикуя Мартина, заявила, что чем человек умнее, тем он бестолковее, вот и Оракул, достигнув вершин мудрости, похоже, обнаружил на этих высотах залежи редчайшей бестолковости! Иначе не стал бы сейчас больше раздражать и без того находящуюся сильно не в духе Корнелию…
- Скорее стечение обстоятельств. Порой это и называют – Судьба. - Оракул привычно до боли покачал головой – Стражницам он в такие моменты напоминал китайского болванчика. - Лилиан, как оказалось, владеет изначальной магией настроения. Как бы объяснить… есть магия Света и магия Тьмы, магия четырех Стихий и магия универсальной энергии – связующего звена. У всего этого есть свой образ, свой вкус и цвет, можно даже сказать. Характер. А магия настроения сама по себе – никакая. У нее нет собственных характеристик, оттого практически невозможно распознать человека, в котором она может совершенно неожиданно пробудиться.
В некоторой степени зачатками этой магии обладают почти все дети. Дети, пока еще не сформировавшие собственного «образа, вкуса и цвета»… Неспроста именно Лилиан так заинтересовала куклу, о которой вы сейчас рассказали. Куклы – не живые существа, но ребенок может поверить в их жизнь, и тем самым подарить кукле видимость жизнь: Лили поверила, что кукла наблюдает за ней – и та получила способность двигаться, а вслед за верой, что игрушка «ожила», стала похожа на настоящего ребенка. Так же происходило с куклами исчезнувших детей... Нет! К сожалению, я не могу сейчас сказать вам, куда и почему они исчезали. Но только Лилиан обладает достаточной силой для того, чтобы вдохнуть своей верой настоящую жизнь в неживое. Однако эта магия при достаточно сильном желании того, кто ею, сам того не подозревая, владеет, может превратиться в любую другую. Лилиан очень хотела стать похожей на тебя, оттого ее магия настроения вылилась в форму волшебства сферы Земли.
- Постойте-постойте! – Лилиан, перестав потрясенно изучать зал, истинные размеры которого терялись в пространстве, а пол заволакивала дымка бело-розовых облаков, подпрыгнула на месте. – Э-э, мистер Оракул… мне-е-е, это у Вас имя или должность?
- Должность, со временем ставшая именем. Чего ты хотела узнать, дитя?
- То есть, я могу все? Стоит только по-настоящему чего-то захотеть и ВУАЛЯ! Так и будет?
- Отчасти так, если твои желания искренни. Только учти, если ты пойдешь на поводу у эгоизма и будешь рассматривать магию настроения как средство получения жизненных удовольствий, она превратиться в темное колдовство. Если ты зайдешь слишком далеко, то необратимо превратиться.
- Можно подумать, колдуны Тьмы так уж неравнодушны к каким-то там удовольствиям, - фыркнула Ирма. – взять вот Фобоса, ему же НИ-ЧЕ-ГО вообще не надо. То есть… с одной стороны – присвоит все, что подворачивается, с другой – не хуже без всего этого обойдется.
- Это крайний случай. Когда сердце человека остывает настолько, что уже не способно испытывать радость и человек начинает относиться ко всему с презрением. Как в анекдоте про фальшивые елочные игрушки, которые совсем как настоящие, а радости от них – никакой. Путь Тьмы неизбежно ведет к этому, но…
- Хватит уводить разговор! – решительно шагнув к Оракулу, Корнелия сгребла его за воротник широкой хламиды и притянула к своему лицу. Глаза у нее посветлели, как льдинки – явный признак с трудом сдерживаемого гнева. Как-то особенно бросилось в глаза, что глава Кондракара ниже молодой женщины более чем на голову. Ему оставалось только беспомощно крякнуть от неожиданности.
- Запомните раз и навсегда, сэр, - процедила Корнелия сквозь зубы. – мы тут занимаемся чертовски важными для Вселенной делами и все такое. Кто-то, безусловно, должен… хоть мы и не выбирали этой миссии. Но втягивать в это моих близких ВЫ НЕ БУДЕТЕ.
Не выдержав ее взгляда, Оракул с вечным своим выражением глубокомысленной печали всезнания опустил было глаза, намереваясь изречь что-нибудь фаталистическое, но тут же сбился с мысли, как-то не очень характерно для себя густо заливаясь краской. Корнелия продолжала цепко держать Мудрейшего за ворот, из-за разницы в росте его глаза оказались как раз на уровне слегка располневшего бюста. Ирма бы наверняка предположила, что в данный момент на его лысине блины можно было печь, если бы не растеряла дар речи от этого зрелища. Эндарно честно попытался придти Оракулу на помощь и даже заставил себя опасливо коснуться плеча блондинки с таким видом, словно Корнелия была бесценной фарфоровой вазой – и тут же отдернул руку, тоже старательно краснея.
- Ну-ну, дорогая, не нужно воспринимать все так резко, - проявила Судьба милосердие к этим двоим в лице хрупкой старушки. Ян Лин мягко погладила Корнелию по свободной ладони. – не от Оракула это зависит. Сердце Кондракара признало Лилиан, кроме того, не забывай о ее желании.
- Она же понятия не имела, о чем на самом деле просит!
- Сейчас имею, - напомнила обсуждаемая Лилиан, заставив сестру отпустить несчастного Оракула, и, резко развернувшись, направить в свою сторону указательный палец.
- Помолчи, Лили. С тобой я еще дома поговорю. Я ТАК с тобой поговорю!
- Это зависит не от Оракула, - беспечно напомнила девочка. – но и не от тебя тоже. Эта кукла… или стоящий за ней кукловод - так или иначе, теперь целенаправленно будет искать именно меня, так не разумнее ли будет хотя бы ввести меня в курс дела? Только я сама могу что-то решить. Жалуешься на то, что Питер укутал тебя своей чрезмерной заботой, как хрустальный бокал в вату, что от этого можно задохнуться, а сама – что?! Я тоже не хрустальная, не разобьюсь!
- Я, в отличие от тебя, взрослый человек!
- И, в конце концов, мне сейчас именно столько лет, сколько было тебе, когда ты стала Стражницей! Почему у меня не должно получиться что-то, что получается у тебя.
- То же самое, - напомнила Корнелия. – ты говорила и о фигурном катании, которое для тебя закончилось переломом шейки бедра!
- У тебя есть идеи получше?

<<<<<вернуться